Это текст. Нажмите, чтобы отредактировать и добавить что-нибудь интересное.
Сергей Патаев
ЧЕРНЫЕ СЛЕЗЫ
Глава 22
О беде, случившейся с его дочерью, Борис Исаакович Шульман узнал, когда находился в VIP-зале аэропорта Внуково, ожидая, когда будет готов его самолет, на котором он собирался вылететь в Лондон. Там у него была назначена встреча с представителями деловых кругов Великобритании и двумя лоббистами, которые должны были помочь протолкнуть нужную поправку к английскому закону, которая позволила бы Борису Исааковичу и его партнерам увеличить долю на британском рынке энергоносителей. Это была очень важная встреча, к которой все участники готовились около полугода. После многочисленных проволочек и переносов со всеми заинтересованными лицами удалось, наконец, договориться о времени и месте встречи. Она должна была состояться сегодня вечером в ресторане «Дорчестера» -- отеля, ставшего одной из визитных карточек Лондона. Здесь любили останавливаться прибывающие с официальным визитом лидеры и министры иностранных государств, американские и европейские бизнесмены, а также их российские коллеги, постепенно перенимавшие привычки и образ жизни своих партнеров. Не отказывались пожрать на халяву и высокомерные английские лорды.
Время малиновых пиджаков ушло безвозвратно. В вычурных отелях Сохо, соседствующих рядом со знаменитыми борделями теперь никто не селился, а русскоязычных обеспеченных граждан все чаще можно было увидеть в Вестминстере, прогуливающихся по набережной Темзы, в Гайд-Парке или даже в музеях, что раньше было немыслимо. Еще лет десять назад самым популярным «музеем» для гостей с Востока был универмаг «Хэрродс», принадлежащий семье погибшего вместе с принцессой Дианой арабского миллиардера Доди аль-Файеда.
На эту встречу Борис Исаакович возлагал большие надежды. Но он хоть и был очень богатым человеком, для которого бизнес был образом мысли, образом жизни и способом существования, к проблемам, возникавшим в семье, он всегда относился с особой серьезностью, понимая, что надежно прикрытые тылы – успех в делах. Он даже ни разу не изменял своей жене за почти четверть века семейной жизни, считая, что все возвращается бумерангом. Если не хочешь быть преданным сам никогда не предавай.
Жена была под стать своему мужу – из хорошей еврейской семьи, как и он сам, добрая, открытая, всегда готовая оказать помощь друзьям и коллегам. Не смотря на многомиллионное состояние мужа она продолжала преподавательскую деятельность по классу фортепиано в одном из московских театральных ВУЗов. К своему богатству эти люди относились как к само собой разумеющемуся факту, ибо это было результатом многолетнего кропотливого труда Бориса Исааковича и бережного, сберегательного, отношения к деньгам его жены. Жаль, дочери не передались жизненные ориентиры родителей.
Борис Исаакович был любящим, но мягким отцом, все воспитание переложив на плечи супруги. Где-то, видимо, они не досмотрели, вовремя не подкрутили гайки, и Лилия выросла ветреной и взбалмошной девчонкой, прожигательницей жизни. Ей нравилась мажорная Москва – дорогие тачки, элитные тусовки, шокирующие перформансы. Нет, она не была бездельницей – слава Богу, от отца ей перешел по наследству блестящий ум и деловая хватка, она самостоятельно закончила Бауманку (*85*) и пробила себе путь в веб-индустрии, став признанным мастером веб-дизайна. В ее клиентах ходили крупные московские и европейские компании и последний год она сама себя обеспечивала, хотя, если быть до конца откровенным, и в студенческие годы ее содержание не было особо обременительным для ее родителей. Все, как и у других представителей золотой молодежи, не больше ни меньше.
Единственное, что беспокоило Бориса Исааковича в дочери, так это ее увлечение рейв-культурой и сопутствующая этой молодежной субкультуре мода на различные наркотики. В его годы молодежь даже простые сигареты курила украдкой, а сегодня новостные ленты пестрят сообщениями о том, что не только спайсы (*86*), но даже такие тяжелые наркотики как героин или ЛСД теперь изымают чуть ли не у школьников. Про марихуану и говорить не стоит – студенты носят шмаль (*87*) прямо в пачке с обычными сигаретами и спокойно покуривают перед дверями ВУЗов между парами. Даже полиция перестала обращать внимания на сладковатый запах, который источает дым марихуаны, который обволакивает места массового скопления молодежи. А молодежь ратует за сближение с Европой, причем с единственной целью – легализации легких наркотиков. Чтобы было как в Голландии. Понятия свобода и легальное потребление марихуаны у московской молодежи начала ХХI века стали чуть ли не тождественными.
Борис Исаакович очень беспокоился за свою дочь. Близкие его ободряли – мол, девочке всего двадцать два, перебесится, выйдет замуж, родит детей, и станет на правильные рельсы. Но Бориса Исааковича это не успокаивало. А если она решит выйти замуж за какого-нибудь рейвера, какого-нибудь одаренного поэта, чье вдохновение приходит только после марочки или ширки? Таких примеров хоть отбавляй. Лилия упорно игнорировала попытки отца брать ее с собой на светские рауты и приемы в приличных домах где-нибудь в Жуковке или в иностранных посольствах, где она могла познакомиться с другими молодыми людьми, которые являлись продолжателями дела своих родителей. Их Борис Исаакович готов был видеть своими зятьями, но у Лилии такие «тусовки» вызывали аллергию. И она упорно ходила на свои шабаши, как называла эти сборища ее мать.
Не смотря на свою тучность, избыточный вес и некую медлительность в движениях Борис Исаакович, на самом деле, был очень энергичным и деятельным человеком. Он не собирался сидеть сложа руки и ждать, когда его дочь, не дай Бог, станет конченной наркоманкой и поэтому настоял, чтобы везде и всегда ее сопровождал охранник. Они работали посменно – Михаил и Виталий, но в последнее время из-за увольнения Виталия Михаил работал каждый день и без выходных. Но парень не жаловался. Этот бывший десантник из Владимирской области, молчаливый и исполнительный, стал палочкой-выручалочкой для Бориса Исааковича. Он почти круглосуточно был подле его дочери. Парень не курил, не употреблял спиртного. Да, он был еще не женат и могло так статься, что Лилька закрутила бы с ним роман, но это было маловероятно. Все-таки парень был беден, хоть и хорош собой. Огромного, как и Борис Исаакович, роста, но при этом подтянутый, с мощным торсом и плечами портового грузчика. Шульман готов был скорее согласиться увидеть его своим зятем, чем кого-то из лилиной тусовски.
И вот сейчас он сидел и слушал плач жены в трубку. Она сообщила, что Мишу убили, а Лилию забрали в больницу с сильным наркотическим отравлением.
«Как чувствовал, что добром все это не кончится!», -- в сердцах подумал Борис Исаакович, слушая причитания жены.
-- Дорогая, успокойся, возьми себя в руки, -- Борис Исаакович говорил одновременно с женой, но она говорила громче и, судя по всему, его даже не слышала, повторяя как заезженная пластинка, что их девочка в больнице с наркотическим отравлением.
Шульман оглянулся. Вокруг были люди. Он не хотел повышать голоса, чтобы перекричать жену – окружающие сразу бы поняли, что в его семье крупные неприятности. Среди присутствующих вполне мог оказаться какой-нибудь журналист, и к вечеру вся Москва будет знать о случившемся в семье Бориса Исааковича.
-- Рита, успокойся. – приглушенно говорил Шульман. – Не волнуйся, все будет хорошо. Наша девочка жива, и это главное. Я сейчас же выезжаю к ней. В какую больницу ты говоришь ее отвезли? В Первую Градскую? Она на Ленинском, как раз по дороге из Внукова. Я меньше чем рез час буду там.
-- Но тебе ведь нужно лететь в Лондон. У тебя там важные переговоры.
Шульман вздохнул.
-- Придется их перенести. Я прямо сейчас выезжаю в больницу к Лилии. Ты ничего не предпринимай, я сообщу тебе о ее состоянии. У тебя выходной сегодня? Вот и хорошо. Я из больницы заеду домой и все тебе расскажу.
-- Спасибо тебе, дорогой. – с благодарностью ответила жена. Как хорошо, что у нее такой муж, который ценит свою семью больше чем объем выручки за последний месяц.
Шульман при своей тучности рост имел как у баскетболиста и был на голову-две выше своих охранников. Поднявшись из кресла, он направился к выходу из VIP-зала, одновременно набирая номер старшего смены своей личной охраны. По правилам, автомобиль и личка находились в аэропорту до самого вылета самолета. Охранников, правда, не было в VIP-зале, но они дежурили неподалеку, в вестибюле терминала.
Вторым звонком Борис Исаакович сообщил своему секретарю о переносе своего вылета. Он попросил ее связаться с остальными участниками встречи и сообщить им, что он задержится в Москве. Возможно, сможет вылететь в Лондон завтра утром, но точно скажет через несколько часов. Просил узнать у остальных участников есть ли у них возможность сдвинуться на день?
Сев в машину, Шульман продолжал совершать звонки. Следующим он набрал Петра Моисеева, начальника службы безопасности. Этот отставной офицер РУБОПа уже был в курсе случившегося, но только в общих чертах.
-- Михаила зарезали на стоянке ночного клуба. Оружие убийства пока не нашли. Я сейчас в ОВД «Донское», это на их земле случилось. Лилия в Первой Градской больнице, тоже на Ленинском. Врачи в рапорте указали передозировка наркотиков. Внутривенная инъекция. Похоже на героин. Ее уже откачали, угрозы жизни нет. После ОВД я собирался туда заехать.
-- Хорошо, буду тебя ждать. – ответил Шульман. – Я тоже туда еду. Там и увидимся.
-- Вы не летите в Лондон? – удивился Моисеев.
-- Не лечу. Когда в моей семье случаются проблемы я предпочитаю быть рядом с семьей. – вздохнул Борис Исаакович. – А что камеры? Неужели не установили убийц?
-- На Михаила и Лилию напали на стоянке, там как раз мертвая зона, камер не было. Полиция уже забрала записи с камер, контролировавших внутренние помещения клуба и вход. Мы их вместе просматривали, но за ними никто из клуба не шел.
-- Что это было? Ограбление?
-- Не думаю. У Лилии ничего не пропало, хотя с собой была крупная сумма денег в кармане, смартфон, золотые украшения – кольца, серьги. Возможно, в клубе случился какой-то конфликт, который потом завершился нападением на стоянке. Но пока это только предположение. Проблема в том, что в самом клубе камеры были установлены не везде поэтому восстановить историю пребывания Лилии и Михаила в клубе будет проблематично. Нужно будет ехать туда и разговаривать с охранниками, персоналом. И еще есть один нюанс, но не по телефону. При встрече расскажу.
-- Что-то серьезное? – встревожился Борис Исаакович.
-- Боюсь, что да. – мрачно подтвердил Моисеев. – Но не по телефону. Встретимся в больнице, расскажу.
-- Хорошо, -- он понимал, что если Петр не хочет говорить по телефону, значит, дело действительно дрянь. Либо рядом с ним есть нежелательные уши, либо нежелательные уши сидят на их телефонах, прослушивая все переговоры. Какие бы меры против прослушки не предпринимались всегда есть вероятность того, что те, кому нужно, все равно найдут возможность подслушать и записать разговор. XXI век выдал на-гора столько шпионского оборудования, что знать про все виды подслушивающих, подсматривающих и записывающих устройств было просто невозможно. Технические приспособления, имевшиеся у спецслужб, в том числе и у российских, с помощью направленного лазерного луча могли вести запись любых разговоров на расстоянии до ста метров просто по вибрации стекол.
Лишний раз подставляться не стоит, решил Шульман и не стал настаивать на объяснениях. Встретимся в больнице, Петр объяснит причины своего беспокойства.
Из Внукова до Первой Градской не более тридцати километров прямой дороги – Киевское шоссе, на котором располагается Внуковский аэропорт, после кольцевой в сторону центра становится Ленинским проспектом. Сама больница, если ехать из области, находится на противоположной стороне и занимает два квартала на первой линии домов. Если бы это было утро буднего дня, то такое путешествие, даже не смотря на наличие «синего ведерка» (*88*) на крыше членовоза, могло бы растянуться на час другой. Московский траффик с его постоянными многокилометровыми пробками делали движение в городе на автомобиле практически невозможным. Попасть куда-либо в заранее оговоренное время было практически нереально. Поэтому в городе было привычным делом пересекаться на пол пути, проводить встречи на МКАДе, сидя в автомобиле одного из участников переговоров, парковках крупных торговых центров, на заправках. Или договариваться о встрече по принципу «Я там буду со стольки до стольки».
Но в раннее воскресное утро город был свободен, и путь из Внукова до Первой Градской больницы кортеж Бориса Шульмана преодолел за сорок минут. Борис Исаакович прибыл раньше Моисеева, который хоть и был в двух шагах в отделении полиции, но задерживался, решая какие-то вопросы. Поэтому первым делом он направился в приемное отделение выяснять состояние своей дочери.
Медсестра в приемном отделении неприязненно смерила с ног до головы дорого одетого посетителя и, сверившись с записями, недовольно проворчала куда-то в сторону.
-- Жива ваша Лилия Шульман. Обкололась вся. Откачали, успели. Будет жить.
У Бориса Исааковича отлегло от сердца. Он даже не обратил внимание на хамский тон медсестры. Главное, жива.
-- Где она сейчас? Ее можно увидеть?
-- Нет, конечно! – удивленно вскинула брови медсестра. – Она в реанимации. Вот переведут в общую палату тогда и видитесь сколько хотите. У нас целая палата для таких как она – алкоголиков и наркоманов. А когда места не хватает, в коридорах лежат.
-- Как в коридорах? – изумленно уставился на нее Шульман. Сразу было видно, что этот человек далек от условий жизни простого российского обывателя.
-- Молча. – нагло ответила медсестра. И далее почти прямым текстом сказала о необходимости заноса (*89*). – Идите к заведующему отделения и решайте вопрос с размещением. Он может пойти Вам на встречу если Вы найдете с ним общий язык. – последние слова были произнесены с выражением особого смысла на лице, которое человек, если он не дурак, обязательно поймет правильно. -- А так больница переполнена. – развела она руками. Еще она хотела сказать «Все в ваших руках», но сдержалась – это, на ее взгляд, было уже чуть ли не прямым вымогательством.
Шульман вздохнул. Куда катится страна, если даже в медицинских учреждениях деньги вымогают вот так открыто. Он направился в указанном направлении, пересек внутренний двор и оказался в отделении, где в реанимации после очистки организма от наркотической дряни приходила в себя его дочь. Кабинет заведующего находился на втором этаже. Завотделением, судя по помятому виду, находился на суточном дежурстве и спал на кушетке прямо в одежде. Это был лысоватый худощавый мужчина неопределенного возраста с бегающими глазками проходимца и дерганными движениями неврастеника.
-- Проходите, Борис Исаакович, присаживайтесь. Я уже знаю о Вашей проблеме.
Шульман не успел представиться и догадался, что информацию о нем передала начальнику хамовитая медсестра из приемного отделения. Бизнесмен вошел в кабинет и огляделся в поисках предложенного места. Доктор вернулся за свой стол перед которым стоял обычный деревянный стул для посетителей. Борис Исаакович не рискнул на него сесть, опасаясь, что тот развалится под его более чем ста килограммами, а прошел на кушетку и осторожно присел на нее. Она была металлическая и с виду достаточно крепкая.
Видя, что посетитель не стал присаживаться к столу, завотделением вышел из-за стола и сел на стул, предназначенный для посетителей.
-- Вы только не волнуйтесь, Борис Исаакович, к нам вовремя привезли вашу дочь, поэтому мы успели оказать ей помочь. Девочкой занимались лучшие врачи! – с пафосом воскликнул врач с глазами проходимца и даже поднял к верху указательный палец чтобы заострить внимание собеседника на своих словах, придать им больший вес. -- Правда, были некоторые сложности – кроме героина в ее крови были еще какие-то препараты, похожие по своему составу на амфетамины, и изрядное количество алкоголя. Но самого героина в крови было не много. Опять же это все индивидуально и зависит от многих факторов. Смертельная доза наркотика для каждого организма своя. Она рассчитывается, исходя из показателя токсичности вещества, длительности употребления наркотика (стаж наркомана) и массы тела. Как правило доза, нормальная для человека, длительно сидящего на игле, слишком велика или даже смертельна для начинающего. Бывает, что даже совсем небольшая доза может вызвать летальный исход, если у человека есть острые аллергенные заболевания или та же астма. Ведь одни из первых симптомов передозировки – это затруднение дыхания. В случае с астматиком это верная смерть. Но у Вашей девочки все в порядке, она не астматик и не аллергик. Поэтому мы довольно быстро привели ее в чувство. Сейчас она отдыхает. У нее, так сказать, отходняк.
Борис Исаакович угрюмо молчал, обдумывая услышанное. Для него было шоком то, что его дочь наркоманка. Все-таки не доглядел, недоконтролировал. Даже наличие охранника не помогло. Михаил либо знал и не докладывал, либо сам помогал Лилии. Хотя чем он мог ей помочь? В той среде, где вертелась его дочь, наркотики были обыденными вещами и разве что в меню не указывались рядом с напитками и закусками. Но что сейчас можно спросить с Михаила? Парень погиб, а его дочь в реанимации. И слава Богу! Окажись она в морге – он бы этого не перенес. Не перенесла бы такой трагедии и жена.
Ох, Лилька! Такая самостоятельная всегда, известный на всю страну веб-дизайнер, но, как оказалось, без царя в голове. В сущности, еще подросток, который чтобы выделиться среди остальных перекрашивает волосы в невообразимые цвета или загоняет деревяшки в уши. И напивается, колется, курит, чтобы показать, вот какая я крутая, какая я уже взрослая. Как же они с женой так прошляпили? Почему так рано вышли из воспитательного процесса? Вот выдали бы замуж, тогда и надо было бы переставать контролировать каждый ее шаг, потом ее пускай муж воспитывает. А так приходится сейчас сидеть в больнице и самому на старости лет хвататься за сердце. Как будто других проблем мало! Да, маленькие детки – маленькие бедки, большие детки – большие бедки…
-- Как долго она употребляет наркотики? – глухо спросил Борис Исаакович, не поднимая глаз на завотделением. Ему не хотелось смотреть на этого представителя медицины, весь вид которого вызывал у него омерзение. Он рассматривал свои руки, которые немного подрагивали, и не мог вспомнить, когда он так волновался в последний раз, до дрожи в руках.
-- Что касается героина, то не очень долго. Концентрация опиатов в крови маленькая. Может, даже это был ее первый опыт. По крайней мере, других признаков длительного употребления этого наркотика мы не нашли. Мы ее всю осмотрели, вены нормальные, не исколотые.
-- Я слышал, что наркоманы, чтобы скрыть следы уколов, колят в пах, в ногу. – глухо отозвался Борис Исаакович.
-- Есть такое, -- подтвердил врач, подивившись такой осведомленности папаши. – Но мы осмотрели ее тело, таких следов у нее нет. Еще колят под язык, там тоже вену находят, но я все же склоняюсь к мнению, что ваша дочь находилась в начале пути. Возможно, вчера это было ее первое знакомство с героином. Но нельзя исключать, что ранее она не употребляла синтетические наркотики, марихуану или курительные смеси типа спайса. Они практически не оставляют следов в организме, быстро выводятся. Героин – другое дело. Но все наркоманы идут по пути утяжеления. Сначала шмаль покурят, потом экстази проглотят на дискотеке, марочку наклеят. Хочется новых ощущений, вот и переходят на тяжелые наркотики – героин, метадон, кокаин. Обычная история. Если с наркотиков легкой группы еще можно соскочить без особых проблем, они не ведут к особому привыканию, то в случае с героином ломка может начаться уже после двух-трех приемов. Но психологическая зависимость еще выше. Вот ее побороть намного сложнее, чем физическую. Но у меня есть знакомые, которые даже в особо запущенных случаях помогают вырвать человека из наркотической зависимости. Правда, их методы спорные с точки зрения закона, но зато эффективные. И берут не дорого. Могу Вам дать их контакты.
-- Не «Город без наркотиков» ли это? – грустно усмехнулся Шульман, подняв глаза на врача.
Организация «Город без наркотиков» из Екатеринбурга стала известна на всю Россию в двухтысячных, когда начала бороться не только с последствиями употребления наркотиков, но и устраивать облавы на наркопритоны, задерживать и передавать полиции торговцев наркотиками. При этом вскрывались целые сети наркобизнеса. ФСКН (*90*) и полиция не обрадовалась подобным помощникам и кошмарили активистов как могли, искали наркотики (!!!) даже в занимаемых ими помещениях. Методы, применяемые «Городом без наркотиков» для реабилитации наркоманов, не смотря на свою действенность, несколько раз попадали вместе с материалами уголовных дел в суды с соответствующими статьями «самоуправство» и «незаконное лишение свободы». Но, слава Богу, деятельность активистов находилась под пристальным вниманием средств массовой информации и закрыть кого-либо из лидеров общественной организации не получилось (*91*).
-- Нет, это московские ребята. – покачал головой врач. Шульман взглянул ему в глаза и почему-то подумал, что этот проходимец в белом халате наверняка имеет свои комиссионные с каждого поступившего в такой центр пациента. Как все это мерзко!
Шульману стало невыносимо общение с таким человеком, и он поспешил закончить разговор. Поднявшись с кушетки, он вытащил из внутреннего карман зажим с деньгами и, отсчитав тридцать тысяч, положил деньги на стол. Это сумма примерно была равна тысячи долларам. Врач тут же молниеносным движением схватил деньги и спрятал в карман, как будто боялся, что Шульман передумает и заберет деньги назад. На лице доктора не отразилось никаких эмоций – ни удивления, ни благодарности. Как будто так и должно было быть. Только глаза заблестели как у кота, почувствовавшего запах сметаны.
-- Мы переведем ее в отдельную палату, как только она придет в себя. Мы создадим ей самые комфортабельные условия. – затараторил завотделением, провожая Бориса Исааковича. -- По поводу квалификации врачей тоже не переживайте, у нас работают лучшие профессионалы…
-- Не сомневаюсь, -- Шульман решил, что может не слушать всю эту чушь и прервал его словесный понос.
Остановившись у самой двери он повернулся и между делом поинтересовался у заведующего, когда они смогут забрать Лилию домой.
По внешнему виду доктора стало ясно, что этот вопрос выбил его из колеи. Он остановился, внимательно взглянул на своего посетителя и невольно попятился внутрь кабинета. Шульман немало удивился такой реакции. Он развернулся в сторону врача.
Следующий вопрос завотделением задал очень тихим голосом. При этом его лицо приняло крайне озабоченный вид.
-- Как? Разве Вам не сказали?
ПРИМЕЧАНИЯ к Главе 22
*85*. Московский государственный технический университет имени Н. Э. Баумана. В обиходе известен как Бауманка. Российский национальный исследовательский университет, научный центр. Ведущий технический ВУЗ в России
*86*. Спайс -- один из брендов синтетических курительных смесей, поставляемых в продажу в виде травы с нанесённым химическим веществом. Обладает психоактивным действием, аналогичным действию марихуаны. Спайс продавался в Европе под видом благовоний в основном через интернет-магазины. В 2008 году выяснилось, что действующим компонентом смесей являются не вещества растительного происхождения, а синтетические аналоги тетрагидроканнабинола — основного действующего вещества марихуаны. В настоящее время синтетические каннабиноиды, являющиеся действующими веществами спайсов, запрещены в России, США и многих странах Европейского союза.
*87*. Шмаль (жарг.) – марихуана, гашиш.
*88*. Имеются ввиду спецсигналы (синие мигалки), обладатели которых имеют преимущество проезда перед другими участниками дорожного движения. Такими спецсигналами оснащены автомобили правоохранительных органов, спецслужб, «скорой помощи», высших должностных лиц государства. По блату подобные спецсигналы были у всех, кто готов был за них заплатить – олигархов, медиа-персон, бандитов. В последнее время из-за растущей наглости обладателей таких спецсигналов в среде простых автолюбителей возникло движение «Синие ведерки», участники и сторонники которого стали препятствовать движению таких «випов», уступая дорогу только автомобилям полиции и «скорой помощи». После ряда трагических инцидентов на дорогах Москвы, имевших огромный общественный резонанс, государство вынуждено было пойти на ревизию выданных спецсигналов и их количество на дорогах города сократилось в разы, оставшись только у тех, у кого они должны быть по закону.
*89*. Занос (жарг.) – взятка. Заносить – давать взятку.
*90*. Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков. Ныне не существует. Ее преемник -- Госнаркоконтроль
*91*. В 2013 году, находясь на пике народной популярности, лидер общественной организации «Город без наркотиков» Евгений Ройзман был избран мэром Екатеринбурга. Но его противостояние с правоохранителями, которых он открыто обвинял в крышевании наркобизнеса, не закончилось. 21 июля 2014 года был задержан соратник Ройзмана — Олег Кинев, подозреваемый в убийстве пенсионерки с целью завладения ее квартирой. В связи с этим делом у самого мэра прошли обыски, он был вызван на допрос. На Урале это дело считают местью правоохранителей, и конкретно ФСКН, слишком активному «шпаку» Ройзману, попившему им немало крови. Политика дискредитации и очернения екатеринбургского мэра продолжается через подконтрольные государства средства массовой информации, и в итоге привело к его отставке с поста мэра третьего по величине города России.