Это текст. Нажмите, чтобы отредактировать и добавить что-нибудь интересное.
Сергей Патаев
ЧЕРНЫЕ СЛЕЗЫ
Глава 18
Еще перед тем как приехать в дом к Колесниковой, Сорокин несколько раз проигрывал варианты разговора с вдовой Геннадия Платоновича. Он знал, чтобы ему поверили, чтобы стали на его сторону и начали помогать нужно быть очень убедительным. На каждый вопрос отвечать быстро и четко – показать, что владеет ситуацией, подготовился к бою и готов этот самый бой принять в любую минуту. Идут только за теми, кто верит в себя. Колеблющиеся, как правило, не находят сторонников и остаются в меньшинстве. А один, как известно, в поле не воин.
-- Я хочу остановить этих людей. – уверенно и жестко сказал Сорокин. Все, кто до этого считал его мягким и бесконфликтным человеком, который может договориться с любым оппонентом, очень удивились бы, наблюдай они за разительной переменой, вмиг произошедшей с градоначальником. Перед вдовой бывшего ноябрьского небожителя сидел Ганнибал и Александр Македонский в одном лице, готовый смело идти на неприступную крепость, уверенный в своей победе. – «Хангаз» -- это наше все, -- вдохновенно продолжал Сорокин, как будто он сейчас не сидел на стуле на кухне, а стоял на трибуне перед своими сторонниками. – Это три четверти всех налогов, собираемых в городской бюджет. Это рабочее место для каждого десятого горожанина. А если взять их семьи, то мы смело можем говорить, что «Хангаз» -- это градообразующее предприятие Ноябрьска.
-- Я абсолютно с Вами согласна, -- поддакнула ему Галина Вадимовна. – Но какой еще помощи Вы от меня ждете? Что я, вдова, оставшаяся без копейки в кармане, могу сделать? Я даже Геннадия Платоновича не смогла бы похоронить на свои деньги – хорошо предприятие помогло.
Сорокин с трудом сдержал едкую усмешку, когда Колесникова стала говорить о своей бедности. Стоимость одних только акций «Хангаза», во владение которыми по наследству она должна была вот-вот перейти, даже с учетом дисконта, тянула никак не меньше чем на сотню миллионов долларов. Многим богатым людям почему-то свойственно прибедняться. Например, основатель IKEA шведский миллиардер Ингвар Кампрад до самой смерти ездил на одном и том же автомобиле «Вольво», купленном в молодости и покупал одежду на распродажах. А президент Всемирного Банка Пол Вулфовиц и вовсе опозорился на весь мир своими дырявыми носками (*56*).
Но сейчас Сорокину не было никакого дела до «бедности» вдовы главы «Хангаза». Ему важно было, чтобы она согласилась на его предложение, которое он еще не озвучил, и стала его верным союзником и соратником.
-- Вы – миноритарный акционер «Хангаза». Но у Вас только 10% акций. Если бы нам удалось собрать 25% поюс одну акцию – мы получили бы блокирующий пакет и смогли бы созвать внеочередное общее собрание акционеров и раскрыть людям глаза на то, что происходит с «Хангазом».
-- Как будто никто не знает! – фыркнула Галина Вадимовна. Она, видно, уже забыла, что пока Сорокин не открыл ей глаза на происходящее она сама была ни сном, ни духом.
-- Я думаю, что не знают. – терпеливо пояснил мэр. -- Может, догадываются, но всей ситуации себе не представляют. Я тоже, признаться, представление о происходящем получил только сопоставив информацию из нескольких источников – от Вас, от обращений работников «Хангаза» в мою администрации и прокурорской проверки. И то до конца эту мозаику я еще не сложил. Но контуры уже вырисовываются отчетливо. Мы имеем дело с рейдерским захватом. Я в этом более чем уверен.
-- Подождите, -- вдруг вспомнила Галина Вадимовна, -- но ведь контрольный пакет –акций -- 50% -- находится в руках у государства. Ладно, они смогут скупить акции у нефтяников, пускай еще скупят у кого-то из крупных акционеров. Пускай даже у всех скупят. А контрольный пакет? Вы думаете, они смогут и эти акции выкупить? Я думаю, государство не пойдет на такое. Все знают, какие месторождения у «Хангаза». Одно «Ханто-1» чего стоит! Его еще лет сто можно разрабатывать.
-- Я думаю, у рейдеров есть возможность заполучить пакет акций, находящийся и в руках государства. Уж слишком нагло они действуют. Либо имеют поддержку на самом верху, либо есть какая-то схема по выводу акций, о которой мы еще не знаем. Пока не знаем.
-- И что мы сможем сделать, если воры имеют поддержку в верхах? – с сомнением покачала головой Галина Вадимовна. – Просто не хочется сражаться с ветряными мельницами (*57*).
-- Какая бы ни была поддержка у тех, кто пытается захватить «Хангаз», все их планы имеют шанс на успех только когда они находятся в тайне. Если нам удастся привлечь внимание общественности к ситуации вокруг «Хангаза» -- не думаю, что найдется много охотников продемонстрировать свое покровительство мошенникам.
Колесникова ничего не ответила, лишь с сомнением покачала головой. Она-то знала, что чиновники в России плевать хотели на какое-либо общественное мнение если речь шла о больших деньгах. Сколько уже было таких примеров! Одного Чубайса сколько раз разоблачали, сколько раз его в дерьме мордой извозили, а он – ничего, рулит сейчас себе всеми отечественными нанотехнологиями и в ус не дует. Но решила промолчать – пусть Дмитрий выскажется. Ведь когда-то и ее он выслушал, когда ей так нужно было чье-то внимание и простое человеческое участие.
-- Для чего захватывают «Хангаз»? – продолжал, между тем, Сорокин. – Для чего вообще захватывают предприятия? Как правило не для дальнейшего развития. Иначе не создают на предприятии напряженность, не ставят под угрозу технологический процесс. В качестве примера можно взять сургутскую «Рассветнефть». Крупное предприятие, путем мошеннических действий оказалось загнано в долги и за бесценок досталось рейдерам. Что они сделали? Остановили добычу, с аукциона распродали сначала лицензии на месторождения, потом имущество. Люди оказались на улице. И все за каких-то два года. Я слышал, что сотню «рассветовцев» взял на работу Ваш покойный супруг. Сейчас эти люди снова могут остаться без работы. Куда они пойдут, если с «Хангазом» случится то же, что и с «Рассветом»?
-- Я уже говорила Вам, что могу связаться со всеми остальными акционерами и выяснить их позицию по поводу продажи акций и будущего «Хангаза». – напомнила Галина Вадимовна. – Там все адекватные люди, они пойдут на контакт. Нужно встречаться и разговаривать. Не по отдельности, а всем вместе, чтобы знать, кто какими картами играет.
Сорокин кивнул, показывая, что соглашается со словами Галины Вадимовны, но на самом деле открывать свои карты перед кем-либо, кроме вдовы Геннадия Платоновича в планы мэра не входило. Даже городской прокурор Беседин знал только ту часть плана, которую ему было необходимо знать.
-- Все так, Галина Вадимовна, но торопиться не стоит. – проговорил мэр. – Среди остальных акционеров вполне может оказаться человек, уже принявший решение о продаже акций. Или даже пособник тех, кто сегодня скупает акции «Хангаза». А может быть и организатор или один из организаторов всей этой аферы.
-- Но что тогда делать? Как узнать кто есть кто?
-- Вы правы в том, что с другими акционерами тоже нужно общаться. – Сорокин вернулся к предложению Галины Вадимовны. – Нужно понять их позицию. А я каждую неделю буду запрашивать новую выписку из реестра акционеров чтобы быть в курсе всех изменений. Ели кто-то из них исчезнет из реестра, а доля «Олимпа» увеличится или, наоборот, появится новый непонятный крупный акционер с пакетом равным проданному, будет ясно, кто решил выйти из игры.
-- Если где-то что-то убывает – где-то что-то должно обязательно появиться. – вставила прописную истину вдова. – Закон физики. Со школы помню.
Мэр согласно кивнул.
-- Так и есть. Этот закон актуален и для природы, и для акций. И мы должны это правило сделать своим союзником.
-- Каким образом? – не поняла Галина Вадимовна.
-- Все очень просто. Кто-то сейчас скупает акции «Хангаза» у работников предприятия. Скупает быстро, по цене ниже оценочной. И этот покупатель уже сформировал девятипроцентный пакет.
Неплохо, если учесть, что, судя по реестру, первые акции стали скупаться в январе, сразу после новогодних праздников. Меньше чем за три месяца люди прибрали к рукам десятую часть бизнеса. Такой работе можно только позавидовать.
Колесникова горько вздохнула.
-- Нечему тут завидовать. Людям есть нечего, вот они и продают акции чтобы свести концы с концами. Сволочи! Грабят людей, никого и ничего не стесняются. Никакой совести у негодяев.
-- У рабочих сейчас на руках остается около шести процентов акций. Мы можем побороться за них.
-- Каким образом?! – удивилась Галина Вадимовна.
-- Мы должны их скупить. Мы выставим цену выше и сорвем рейдерам их работу. Мы должны приложить все усилия, чтобы не дать им сформировать десятипроцентный пакет. Если они смогут это сделать – получат место в Совете Директоров. А мы не должны этого допустить.
Вдова Геннадия Платоновича на какое-то время потеряла дар речи. Оправившись, она поерзала на стуле, будто стараясь устроиться поудобнее, и спросила тихим голосом:
-- На какие деньги Вы собираетесь скупать эти акции? У меня лично нет таких денег.
-- У меня есть. – твердо сказал мэр и посмотрел ей прямо в глаза. – Но я государственный чиновник и по закону не имею права заниматься такими вещами. Вы – другое дело. Вы частное лицо, к тому же крупный акционер. Ни для кого не будет удивительным, что на волне снижения стоимости акций Вы решили увеличить свой пакет.
Женщина была ошарашена таким предложением.
-- Вы хотите, чтобы я скупала акции? – не веря собственным ушам спросила Галина Вадимовна. – На Ваши деньги?
-- Да, именно так. – кивнул Сорокин.
За столом повисло молчание. Мэр не стал торопить даму давая ей возможность обдумать неожиданное предложение. Галина Вадимовна всегда была далека от дел своего мужа, всю жизнь выполняя только обязанности домохозяйки. Нет, когда-то она была бухгалтером и даже работала в крупном тресте, но это было давно, казалось, в другой жизни – за долго до того, как Геннадий Платонович стал тем кем он был. И вот сейчас ей предлагают заняться скупкой акций… Для чего?
-- А что будет потом? – спросила Колесникова, первой нарушившая молчание. – Что будет, когда мы скупим акции?
-- Юридические вопросы мы утрясем с Вашим семейным адвокатом, -- заверил ее мэр. – Для всех это будут Ваши акции. Вы получите место в Совете Директоров и сможете отстаивать интересы своей семьи. Ведь «Хангаз» -- это детище Геннадия Платоновича. Будет обидно, если компания уйдет в чужие руки. Уверен, Ваш муж не собирался ее продавать – скорее всего, он собирался оставить ее своим сыновьям. Ведь за этим он отправил их в лучшую школу бизнеса в Англии.
-- Ах, Дмитрий, какие слова. – слова мэра, на самом деле, очень растрогали женщину. Ведь ее муж действительно мечтал о том, что только что озвучил Сорокин. Он собирал «Хангаз» по кусочкам, брал обанкротившиеся предприятия и вдыхал в них жизнь. Денег не хватало – поэтому он привлек в партнеры своих знакомых и друзей. Ему поверили, вложили деньги. Под смелый бизнес-проект удалось привлечь даже инвестиции государства – правда, пришлось за это отдать контрольный пакет. Но он не успел завершить начатое. Умер так рано, в самом расцвете сил. Можно сказать, только набрав высоту.
После ухода Геннадия Платоновича его жена потеряла вкус жизни. Кто она без него? Просто пожилая женщина, почти старуха. Дети выросли, скоро закончат учебу и разлетятся по свету. Заведут свои семьи, откроют свое дело, станут топ-менеджерами или чиновниками. Но не будут рядом. А ее Гена так хотел создать династию. Он так хотел, чтобы дети явились продолжателями дела отца.
И вот Сорокин приходит и предлагает ей завершить то, что не успел доделать ее муж.
-- А в чем Ваш интерес? – Галина Вадимовна строго посмотрела в глаза сидящего перед ней молодого человека.
Сорокин усмехнулся:
-- Договоримся.
Он понял, что она согласна.
ПРИМЕЧАНИЯ к Главе 18
*56*. 30 января 2007 года при посещении мечети в турецком городе Эдирне Вулфовицу пришлось снять обувь (в мечети полагается находиться без обуви). При этом обнаружилось, что у него дырявые носки
*57*. Метафора «сражаться с ветряными мельницами» означает «бесцельно тратить силы». Корни этой метафоры находятся в произведении Сервантеса «Дон Кихот».