СЕРГЕЙ ПАТАЕВ

Глава 24

​

-- О вы, которые уверовали! Когда возглашают азан (*95*) на пятничную молитву, то устремляйтесь поминать Аллаха усердно, оставив торговлю. Ведь то, что велено вам, лучше для вас, если вы знаете! Завершив молитву, разойдитесь по Земле, отстаивая свои интересы и ища милости Аллаха, и часто поминайте Аллаха своим сердцем и словами. Может быть, вы преуспеете в этой и будущей жизни!

 

В селе была только одна мечеть. На призыв имама откликнулись все, кто в это время был не занят различными делами, и потянулись в храм. На джума-намаз (*96*) собиралось все село. Старенькая мечеть, отреставрированная в последние годы, не могла вместить всех желающих. Те, кто не поместился внутри, молились на улице, расстелив коврики перед входом. С высоты птичьего полета можно было увидеть нестройный ряд спин, которые время от время, следуя за имамом, распрямлялись и снова сгибались в земном поклоне. Верующие касались лбом и коленями земли, тем самым демонстрируя почтение и преклонение перед Аллахом.

 

Перед молитвой Ришат совершил полное омовение, остриг ногти и надел чистую одежду. Как он не старался, он все равно пришел одним из последних, перед самым началом. Поэтому он пристроился в последнем ряду и молился рядом с людьми из других сел, пришедших после местных.

 

В Татарстане уже вовсю стояла весна, и было достаточно тепло, чтобы не замерзнуть на улице. Но верхнюю одежду все равно никто не снимал.

 

Ришат молился вместе со всеми. Раньше, до войны, он не был особо религиозным человеком. Более того, он был офицером, воспитанным еще советской школой. Именно это позволило ему без всяких зазрений совести убивать единоверцев во время Первой и Второй Чеченских войн, что так не нравилось отцу. Он был материалистом до мозга костей. И только после того страшного боя, когда они больше недели держали периметр обороны, маленький пятачок сто на сто метров, и из всего отделения спецназа ГРУ в живых остался только он один, в нем что-то надломилось. Когда наступило время намаза, канонада стихла и Ришат понял, что чеченцы совершают намаз. Против них на этом участке воевали не простые ополченцы, а мухаджиры (*97*) из Сирии, которые принимали участие не в войне за независимость Чечни, а во всемирном джихаде (*98*).

 

И вот когда все стихло, но в воздухе еще слышались отдаленные звуки стрельбы и разрывов снарядов, Ришат, неожиданно для самого себя, опустился на колени и стал делать тайамум (*99*). После омовения песком он совершил намаз, который не делал с самого детства. Когда он был маленький, отец всегда заставлял его делать намаз. Но когда подрос, Ришат неизменно уклонялся от выполнения этой обязанности перед Аллахом. Сигареты, прогулки с девочками и посиделки с друзьями казались важнее. До того момента, когда он сам преклонил колени и коснулся лбом залитой кровью площади Минутка, в его сердце не было Аллаха. С войны же Ришат вернулся глубоко верующим человеком. Но именно верующим! Не агрессивным фанатиком, готовым мстить всем кяфирам (*100*) только потому что они есть, а жить, как предписано доброму мусульманину – растить детей, работать на благо семьи и совершать все намазы по возможности. Спасибо отцу, он еще в глубоком детстве вбил в его голову истинный ислам, а не новоистолкованный.

 

И вот он снова на намазе. Это его первый намаз после смерти дочери. Ришат постарался сосредоточится на молитве, отключится от посторонних звуков. Он слышал только голос имама, закрыл глаза, чтобы ничего не цепляло взгляд, и повторял про себя слова аятов, практически попадая в унисон с имамом.

 

Наступило время первой проповеди. Имам поднялся на минбар (*101*), поприветствовал собравшихся и присел. Собравшиеся ответили салаватом (*102*), после чего прочитали молитву, и стали слушать имама. Восхвалив Всевышнего Аллаха, имам попросил благословения для Пророка Мухаммада. Затем, цитируя Священный Коран и сунну (*103*), обратился к собравшимся с проповедью.

 

-- … Ислам – это путь, указанный Всевышним Аллахом. Это единственный путь, ведущий человечество к счастью в обоих мирах. А знания – это душа Ислама. Подобно тому, как тело без души разлагается, и Ислам без знаний приходит в упадок. В хадисе говорится: «Знания – это душа Ислама». Дорогие братья, недруги Ислама пользуются недостаточностью исламских знаний у большинства мусульман. Наше оружие – Коран, хадисы, Шариат – они используют против нас же. Вырывая из контекста аяты Корана и хадисы, приводя их не к месту и не ко времени, они используют их для «подтверждения» своих убеждений, внушая людям, будто Коран и хадисы на их стороне. Ныне сектанты издают и распространяют среди мусульман разные листовки и брошюры, составленные таким образом...

 

По окончании намаза Ришат прошел во внутренние помещения мечети. Он помнил, где находится кабинет отца. Но, прежде чем войти, постучал. Услышав разрешение, вошел внутрь.

 

В кабинете кроме отца были еще двое. Одного он часто видел по телевидению – это был министр внутренних дел республики Сафар Гайнутдинов. Министр был статным мужчиной, уже не молодой, но еще и не старик. Он был младше имама, потому обращался к нему с сыновьим почтением. Но старше Ришата. Тем не менее, на сына имама он смотрел доброжелательно, без заносчивости, свойственной старшим чинам в армии или полиции. Ришата не удивило присутствие министра – отец был достаточно известным и популярным в республике человеком, чьи проповеди пока удерживали молодых мусульман от сетей ваххабитов и других радикалов от ислама. А потому властьпридержащие с радостью демонстрировали имаму свою поддержку.

 

Другого он не знал, но был уверен, что их сейчас познакомят. Маленький, юркий, с лысым черепом. Больше похожий на еврея чем на татарина. Ришат для себя окрестил его человечком. Маленькие усики на подвижном лице то вздымались, то опускались, глаза бегали из стороны в сторону, цеплялись за предметы и вновь отпускали их, каждый раз ища за что зацепиться.

 

«Проходимец, -- решил про себя Ришат и не ошибся. Отец представил его как бухгалтера Ильдара. Звали бухгалтера Рифкат Халикович (все-таки татарин). Был он, как оказалось, ровесником его отца. Хотя и выглядел значительно моложе – лет на пятьдесят.

 

Лица у всех троих выражали крайнюю степень озабоченности.

 

-- Сафара Гайнутдина ты наверняка знаешь, -- начал отец непростой разговор. Он так и сказал – Гайнутдина, на татарский манер. На русский было бы Гайнутдинов. Не смотря на то, что разговор шел на татарском, многие, говоря по-татарски, все равно по привычке используют фамилии с русскими окончаниями, как в паспорте. – Сафар, это мой сын Ришат. Младший сын. – простер руку в сторону Ришата отец. Министр и Ришат обменялись вежливыми рукопожатиями. -- Рифкат Халик-улу (*104*) отвечает за финансы Ильдара, его самый доверенным человек. Вряд ли кто знал о делах моего старшего сына больше чем он.

 

Бухгалтеру была приятна похвала и он согласно закивал.

 

-- Я думаю, стоит начать Сафару, -- предложил имам. – Сафар – наш родственник, он приходится сыном Хасану из Азнакаева. Ты помнишь Хасана? Два года назад мы были у них на свадьбе. Хасан выдавал замуж свою младшую дочь.

 

Ришат присмотрелся к Сафару. Нет, его он не помнил. Событие, про которое говорил отец, действительно имело место быть и он действительно был там. Но министра не помнил. Да и как упомнить всех гостей? Ришат не знал ни одной татарской свадьбы, на которой присутствовало бы менее тысячи гостей.

 

-- Мы не встречались, -- пояснил Сафар, перехватив заинтересованный взгляд Ришата. – Я в это время был в командировке.

 

Ришат понял, что это была за командировка, с которой невозможно было отлучиться на свадьбу младшей сестры.

 

-- Чечня?

 

-- Дагестан, -- пояснил Сафар.

 

Имам вздохнул. Как и его сын Ришат, Сафар Гайнутдинов, будучи офицером, принимал участие в боевых действиях на Кавказе на стороне федеральных войск. И хоть имам и клеймил в своих проповедях ваххабитов и других религиозных экстремистов, к Москве старик питал не более теплые чувства. Имам считал, что со своими проблемами мусульмане могли бы справиться самостоятельно. Москва же своими необдуманными акциями и заявлениями, полным неуважением к туземному населению и, мягко говоря, хамским поведением только распаляло недовольство местных жителей к федеральному центру и пополняло ряды подполья.

 

Чтобы не раздражать старика Сафар решил сменить тему и перешел к делу.

 

-- Мои коллеги из Тюменской области ведут расследование покушение на твоего брата и Вашего сына, уважаемый Нур-хазрат. – министр тактично не стал упоминать о гибели Алии, чтобы не бередить и так не заживающие раны на сердце старика и Ришата. -- К сожалению, порадовать нечем – оружие, из которого стреляли, нашли в машине. Машину тоже нашли – угнанная «БМВ», после акции ее отогнали в лес и сожгли. Отпечатков пальцев никаких. Калашников, из которого стреляли в Ильдара, ранее нигде не светился. Номер на оружии был спилен. Баллистическая экспертиза показала, что ствол ранее был на вооружении батальона «Восток» (*105*), но был потерян одним из бойцов во время Пятидневной Войны (*106*). Получить объяснения у бойца невозможно, он погиб через год после расформирования батальона в Чечне. Считается, что стал жертвой боевиков.

 

-- Вы думаете, на моего брата могли покушаться чеченцы? – мрачно спросил Ришат.

 

Сафар Гайнутдинов неопределенно пожал плечами.

 

-- Однозначно ничего утверждать нельзя, но всякое может быть. В качестве исполнителей заказа – вполне. Вы же знаете, они берутся за любую работу. Шакалы. В чем можно быть уверенным почти наверняка, так это в том, что местный криминалитет, скорее всего, не имеет к убийству никакого отношения. У Ильдара как будто бы вообще не было никаких проблем в Тюмени. Обычно, перед тем как стреляют в такого человека, как твой брат, сначала пытаются договориться. – министр говорил Ришату то «вы», то «ты» и сам, похоже, не замечал этого. Словно не мог решить для себя, как нужно обращаться к младшему брату Ильдара, почти своему ровеснику. -- А предметом может быть какой-нибудь конфликт интересов. И тогда хоть какая-нибудь информация, но будет гулять по городу. В нашем же случае – ничего. Абсолютно ничего! Никакой оперативной информации. И бизнес, и криминал не могут понять, что к чему. Даже догадок никаких – люди просто не знают что думать. Обычно заказчика, если невозможно найти, его хотя бы можно вычислить. Достаточно задать вопрос кому это выгодно. В нашем же случае мы не можем найти того, кто мог бы что-то извлечь для себя.

 

-- Может, его жена заказала? – неудачно пошутил Ришат. Нур-хазрат так посмотрел на своего младшего сына, что тот осекся и опустил голову, чтобы не встречаться с разъяренным взглядом своего отца.

 

Сафар отрицательно покачал головой.

 

-- На бытовуху вообще не похоже. Работали профессионалы. Стоимость такой работы могла бы стоить не одну десятку тысяч долларов.

 

-- На сколько я знаю, мой брат был не совсем бизнесменом. – подбирая слова, Ришат бросал косые взгляды на отца. Тот сидел, насупившись как сыч и смотрел куда-то в сторону. Как будто разговор его вообще не касался. Но никто не питал иллюзий по поводу этой отрешенности. Все здесь присутствующие хорошо знали старого имама чтобы понимать, что он не оставляет без внимания ни одного слова, ни одного взгляда, ни одного жеста.

 

Теперь Сафар не знал, как ему отвечать. Не каждому отцу приятно слышать, что его старший сын, его гордость и надежда, главарь бандитов, лидер крупнейшей преступной группировки, контролирующей деятельность чуть ли не всей Юго-Западной Сибири. Тем более, когда речь идет о таком отце, как Нур-хазрат Валиев, ежедневно наставляющего умму жить по заветам пророка Мухаммеда. Нет, старик прекрасно знал, чем именно в дали от дома занимается его старший сын, чем он знаменит на родине и далеко за ее пределами. Но одно дело знать и жить с этим, совершенно другое дело, когда тебе это говорят другие люди, пускай и близкие.

 

-- Ильдар, скажем так, был третейским судьей в спорах между земляками в Тюмени. Но авторитет его был так велик, что за советом и помощью к нему обращались не только татары.

 

-- А еще он собирал кассу взаимопомощи, -- грустно усмехнулся Ришат, разглядывая собственные руки.

 

Нур-хазрат бросил гневный взгляд на сына, даже раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но в разговор совершенно неожиданно для всех вмешался Рифкат Халикович.

 

-- Абсолютно верное определение, -- энергично закивал головой татарин-еврей. Нур-хазрат крякнул от досады на сына и отвернулся. Но атмосфера уже была разряжена своевременным вмешательством счетовода. – Между прочим, деньги из этой кассы шли на восстановление мечетей по всей России, на помощь нуждающимся. На укрепление нашей государственности, в конце концов (*107*).

 

-- Другими словами, он контролировал общак. – подитоджил Ришат, уже не обращая внимания на откровенно кипевшего от ярости отца.

 

Была не была, решил Сафар Гайнутдинов. Буду называть вещи своими именами – ведь все свои.

 

-- Именно так, -- кивнул министр внутренних дел, и сразу затылком почувствовал испепеляющий взгляд старика. Но, не смотря на это, продолжил дальше резать правду матку. – Ильдар в последние годы заметно усилился – как на улицах Тюмени, так и в бизнесе. Он практически отошел от прямого криминала, уйдя в крупные проекты. Он продолжал поддерживать земляков-коммерсантов, решал долговые вопросы. Он не входил ни в один из воровских кланов, тем не менее, с его нейтралитетом считались и Дед Хасан (*108*), и Таро (*109*). Конфликтов с ними у него как будто бы не было. И как считают наши аналитики в воровской междоусобице он также не вставал ни на чью сторону.

 

-- За что же тогда в него стреляли? – воскликнул Ришат. – Вас послушать, так мой брат был самим Махатмой Ганди (*110*). Так не бывает. Я знаю, каким он был бизнесменом. И вы все тоже знаете. Он крышевал бизнес, выбивал долги, захватывал заводы. Не знаю, убивал ли он людей – пускай это будет на его совести, Аллах ему судья. Но что касается врагов, то на мой взгляд, можно просто взять его телефон и брать любой контакт из адресной книги и, если это не родственник, то скорее всего жертва у которой Ильдар что-то да отнял на благо татарской государственности.

 

Подобных речей Нур-хазрат уже не мог выдержать. Он вскочил и со злостью швырнул свою трость. Тяжелая палка с металлическим наболдажником в виде волчьей головы громко ударилась о пол, заставив всех вздрогнуть. Никто не ожидал от старика такой бурной реакции. Первым пришел в себя Сафар. Он подхватил палку и подал ее имаму. Тот, выхватив трость, гневно взглянул на своего младшего сына, который продолжал сидеть и как ни в чем не бывало разглядывать свои ногти. Он опустил голову чтобы не встречаться со взглядом отца. Нур-хазрат пересилил возникшее желание отругать непочтительного отпрыска и, стиснув губы, так и не произнеся ни слова покинул свой кабинет.

 

После ухода имама в его кабинете остались трое – министр внутренних дел республики, бухгалтер Ильдара и Ильдара брат. Не смотря на то, что Рифкат Халикович неодобрительно качал головой вслед за имамом он не последовал. В мусульманском обществе вежливость – одна из главных добродетелей. В присутствии отца и других пожилых людей вежливым и обходительным полагалось быть вдвойне. Резкость, с которой Ришат расставлял точки над «и», не могла понравится обоим пожилым людям. Но Нур-хазрат все же мог позволить себе разгневаться и покинуть место, где, по его мнению, молодежь ведет себя недостойно и не проявляет должного уважения к старшим. Что касается бухгалтера, то он все-таки был деловым человеком, для которого бизнес писался с большой буквы, а дело ставилось во главу угла. Он был более гибким и терпимым и был способен перенести любую манеру общения. Люди, не умеющие слушать и ждать в бизнесе, как правило, не преуспевают.

 

Сафар Гайнутдинов, почти ровесник Ришата, на самом деле вздохнул с облегчением, когда Нур-хазрат покинул их компанию. Как и Ришат, он был служилым человеком, ветиеватой восточной вежливости предпочитая солдатскую прямоту. Ему тяжело было называть вещи своими именами в присутствии имама, а потому его информация остальными собравшимися могла быть неправильно понята и не так истолкована. А от этого зависел успех их последующих действий. Но он никогда бы не решился в присутствии старцев рубить с плеча, как это сделал Ришат, хотя и считал себя европейцем. В глубине души министр оставался таким же татарином, как и все остальные. Не смотря на то, что татары считались самыми раскрепощенными из всех мусульманских народов и наиболее полно переняли европейские ценности и образ жизни, в глубине каждого из них, даже у отвязанного казанского рэппера, все равно сидит свой маленький татарин, который при людях старшего поколения никогда не позволит себе открыто пренебрегать многовековыми представлениями о правильном поведении.

 

Ришату же было проще.  Он был сыном Нур-хазрата и мог себе позволить некую экстравагантность в поведении в его присутствии. Хотя от такого отца, как Нур-хазрат, вполне можно было прилюдно схлопотать палкой по спине, но потом все равно бы все наладилось. Как никак, Ришат – его сын, и по-другому быть не могло. Уходу отца Ришат тоже обрадовался. Но он понял поступок Нур-хазрата правильно. Дальнейшее общение вскрывало бы все новые и новые неприятные моменты о жизни Ильдара, его старшего сына. Все понимали, что убийц будут искать по понятиям, а не по закону. И разбираться с ними тоже будут не в суде. Присутствуя при подобных разговорах, имам сам становился бы соучастником готовящихся преступлений. Какое бы потом он имел моральное право увещевать свою умму, рассказывать ей о добродетелях первых четырех халифов (*111*), призывать к терпимости и соблюдению законов Аллаха и людей?

 

Вовремя уйти – величайшее из искусств. Сафару и Ришату, еще относительно молодым людям (обоим едва перевалило за сорок), долго придется учиться этому искусству у учителя по имени Жизнь.

 

-- Он держал общак не только в Тюмени, но и здесь, в Татарстане, -- продолжал Сафар, уже не выбирая слов. Он говорил так как оно есть, называя вещи своими именами, и видел по глазам Ришата, что тот все понимает правильно. Рифкат Халикович с отсутсвующим видом разглядывал книги на полках – он все это знал. Более того, ему было известно и то, о чем министр и понятия не имел. – Он поставил своих «смотрящих» (*112*) дома, в Нижнекамске, а также в Альметьевске, Елабуге, Октябрьском.

 

 

-- И что, он действительно не имел терок с «ворами»? – не поверил Ришат.

 

-- Формально претензий к нему быть не могло. Он грел зоны самостоятельно, но только те, где сидели его люди. Он не позиционировал себя как братана. Он был бизнесменом, который защищал свой бизнес всеми доступными способами. Возле него формировались такие же как он единомышленники, которых он защищал, а они, в свою очередь, помогали ему.

 

-- И платили, -- закончил за него Ришат.

 

-- Были те, кто платили. – поправил его Сафар. – Но Ильдар никого под крышу не загонял. Люди сами к нему приходили, когда у них возникали проблемы, и он их решал. Потом, кто хотел избавиться от проблем в дальнейшем, либо заключали договор с его ЧОПом (*113*), либо брали Ильдара к себе в долю. У Ильдара были огромные связи по всей стране. Он решал вопросы на любом уровне. Поэтому подобное партнерство было выгодно обоим сторонам.

 

-- Да, «крыши» изменились. В девяностые они были другие. – усмехнулся Ришат.

 

-- В девяностые все было по-другому. – почему-то жестко заметил Сафар. Видно, с тем периодом у него были связаны неприятные воспоминания.

 

-- Так к какому же выводу вы пришли, уважаемый Сафар?

 

-- Наши коллеги из Тюмени считают, что местный преступный мир не причастен к расстрелу Ильдара. Мы провели титаническую работу по сбору оперативной информации в Татарстане и Башкирии, и тоже никакого результата. Все в один голос твердят, что у вашего брата все было ровно. Он не конфликтовал ни с «ворами», ни с другими «авторитетами». Мы считаем, что заказчиков нужно искать среди партнеров Ильдара.

 

Министр замолчал. Ришат видел, что он что-то для себя решает, и не стал его торопить с продолжением. В конце концов, Сафар махнул рукой:

 

-- Возможно, искать надо совсем не там, где мы ищем. Прямой выгоды от смерти Ильдара никому как будто бы не было. Но так не бывает. Выгода есть всегда. На Ильдаре были завязаны большие деньги. Он поддерживал политиков и общественных деятелей, всем давал денег. Кроме Рифката Халиковича никто не знает об этих потоках. Поэтому без него мы не сможем понять кто и почему стрелял в вашего брата.

 

Ришат перевел взгляд на бухгалтера. Тот кивнул, соглашаясь со словами министра.

 

-- Сафар Хасанович прав, -- не смотря на то, что министр годился счетоводу в сыновья, Рифкат Халикович называл его не иначе как по имени отчеству, отдавая дань уважения его высокому чину и генеральскому званию. – Мы должны отследить каждую копейку, которая в последнее время уходила от Вашего брата, уважаемый Ришат. Куда она ушла, почему, что должно было быть получено в замен, и получено ли? Готовы ли люди исполнять свои обязанности не смотря на то, что Ильдара вывели из игры? Мы то все остались. А Вы – его прямой наследник.

 

--Я?! – опешил Ришат.

 

Рифкат Халикович понял, что необходимо пояснение.

 

-- Завещания ваш брат не оставил, но мы считаем, что на время его отсутствия только члены его семьи могут заменить его. Идеальная кандидатура для этого Ваш отец. Но в силу причин, которые нам всем известны, Нур-хазрат никогда не захочет иметь дело с нашей организацией. Хотя он имеет опыт руководства крупным предприятием, его уважают люди, к его словам прислушиваются не только в Казани, но и в Москве. Остаетесь Вы, его младший брат. Вы должны заменить брата хотя бы на тот период, пока он недееспособен. Просто чтобы сохранить статус-кво. Просто чтобы организация могла продолжать свою работу в обычном режиме. Без склок, без перетягивания одеяла на себя.

Ришат усмехнулся.

 

-- Другими словами, вы предлагаете мне побыть свадебным генералом пока Ильдар не пойдет на поправку?

 

Бухгалтер кивнул.

 

-- Именно так.

 

Ришат вздохнул и посмотрел Рифкату Халиковичу прямо в глаза. На этот раз глаза бухгалтера не бегали. Они смотрели, даже не мигая, в одну точку – прямо в глаза Ришата. Ришат не отвел взгляд. И ему передались эмоции этого пожилого дельца. Бухгалтер смотрел на него с недоверием. Нет, не так – он не верил в его, Ришата, способность заменить брата в его нелегком и опасном бизнесе. Именно поэтому ему предлагали роль только временно замещающего. Им просто нужен был человек, которого на какое-то время можно было использовать как знамя. Но для чего? Чтобы найти виновных и отомстить? Или не допустить расползания активов? Или, пока он будет на сцене, за его спиной Рифкат Халикович, уважаемый министр внутренних дел Сафар Гайнутдинов и другие неизвестные ему, Ришату, люди будут выбирать настоящего преемника и делить наследство Ильдара? И что потом станет с ним, Ришатом, когда он будет уже не нужен?

 

Думал ли его отец о том же, о чем сейчас думает он, глядя в глаза бухгалтера? Не поэтому ли он не остался, ушел, чтобы не выдать истинного смысла происходящего? Ведь весь Татарстан знал о честности и принципиальности имама Нур-хазрата Валиева. Что такое важное от него сейчас скрывают, не договаривают, что, потеряв внучку, ожидая с минуты на минуту смерти находящегося в коме старшего сына, он, любящий отец и дед, в чьей любви к нему, Ильдару и Алии Ришат не сомневался ни на минуту, даже сейчас, этот человек готов пожертвовать и своим младшим сыном?

 

-- А что будет, если Ильдар умрет? – спросил вдруг Ришат.

 

-- Вы спрашиваете, что будет с организацией? – продолжая буравить его своим остановившимся холодно-презрительным взглядом уточнил Рифкат Халикович.

 

Ришат кивнул.

 

-- Да. Что будет с его бизнесом? Кому он достанется?

 

-- Я это не решаю. – покачал головой бухгалтер. – И вы не решаете. И даже, извините, слово Вашего уважаемого отца не будет иметь в этом случае никакого веса. Решат люди, которые все это время помогали Вашему брату стать тем, кем он стал. Как они решат – так и будет. И мы все подчинимся их решению.

 

-- Это они решили, что вместо одного Валиева, под прицел должен стать другой Валиев? – нагло спросил Ришат.

 

Как недавно смотрел на него отец, сейчас таким же ненавидяшим взглядом глядел на него и Рифкат Халикович. Ришат продлолжил, не обращая внимания на испепеляющий и полный ненависти взгляд:

 

-- Я вам нужен, чтобы удержать ситуацию под контролем. И стать зачинщиком войны отмщения? Или внутренней чистки неблагонадежных? А что меня потом ждет? То же, что и Ильдара? Вы ничего не хотите мне пояснить? Или он уже начал такую чистку? Только так можно объяснить то, что в него стреляли, и ни в Тюмени, ни в Казани даже никаких версий не возникает. Не Вы ли направляли тех людей, которые устроили засаду? Всегда ведь виноват самый преданный слуга.

 

Подобное оскорбление стерпеть было невозможно. Ришат фактически обвинил бухгалтера в организации убийства своего брата. С Валиевым-младшим, судя по всему, вообще невозможно иметь никаких дел. Не нужно было сюда приезжать. Пора заканчивать этот балаган. Рифкат Халикович покраснел от бешенства и вскочил со стула, собираясь последовать примеру Нур-хазрата.

 

Ришат тоже встал и навис над маленьким бухгалтером. Его лицо побелело от злости, а глаза превратились в узкие щелочки. Сафар непонимающе переводил взгляд то с одного, то на другого.

 

-- Сядьте, -- приказал Ришат. Рифкат Халикович на мгновение замешкался, раздумывая, какое решение принять – или подчиниться, или покинуть кабинет имама. Когда он все же уселся обратно,

Ришат тоже вернулся на свое место.

 

Сафар на всякий случай пододвинул стул и оказался ровно между бухгалтером и Ришатом. Ришату пришлось бы сначала наткнуться на министра, вздумай он наброситься на Рифката Халиковича.

Ришат обвел своих собеседников холодным взглядом. На щеках ходили желваки, руки сжаты в кулаки. Нервы были натянуты как струна. Он огромным усилием воли сдерживал себя в руках.

 

-- Вы ищете убийц Ильдара? – вопрос был задан очень тихо, почти шепотом. Но шепот был свистящим. Так свистит пуля прежде чем размозжить чью-то голову. – Но ваш босс и мой брат жив! А моя дочь, моя девочка, погибла. Ее убили. Убили ни-за-что! За ваши грязные делишки. За то, чтобы вы могли и дальше сытно есть, мягко спать и купаться в деньгах. И вы приходите ко мне и зовете меня отомстить за то, что кто-то всадил рожок патронов в вашего вожака.

 

Неожиданно Ришат вскорчил и грохнул кулаком по столу да так, что на столешнице осталась вмятина. Сафар Гайнутдинов и Рифкат Халикович вздрогнули от неожиданности. Бухгалтер всем своим видом хоть и производил впечатление пенсионера-ботаника, но таковым, судя по всему, не являлся. По крайней мере выходка Ришата не произвела на него никакого впечатления. С Сафаром понятно. Человек 20 лет на службе в органах, был на войне. В своей жизни он видел и не такие срывы. Оба присутствующих ждали, что скажет этот человек, потерявший голову от свалившегося на него горя, дальше. Они понимали, что он страдает. Но он нужен им. Поэтому они готовы были стерпеть его срыв.

 

-- Плевать я хотел на вашего Ильдара!!! – заорал Ришат. Казалось от его рева задрожали стены. Но министр с бухгалтером и на это раз и глазом не повели. – Я не буду искать кто и за что в него стрелял. Сами ищите и выясняйте. Плевать я на него хотел! Я буду искать убийц своей дочери. И если Вы готовы мне в этом помочь – мы пройдем какую-то часть пути вместе. Нет – проваливайте отсюда ко всем чертям!!!

​

ПРИМЕЧАНИЯ к Главе 24

​

*95*. Азан (араб.) – призыв имама на молитву

 

*96*. Джума-намаз (пятничный намаз) -- обязательная коллективная молитва мусульман. Совершается в пятницу во время полуденной молитвы в мечетях.

 

*97*. Мухаджиры (араб.) – беженцы, переселенцы. Мухаджирами называли представителей северокавказских народов, которые во время 50-летней Кавказской войны (ХIХ век) по разным причинам покинули свои аулы и эвакуировались в Османскую Империю. Общины мухаджиров, состоящие из чеченцев, черкесов, абхазов и адыгейцев, в настоящее время широко распространены в Турции и на ее бывших территориях – Сирии, Иордании, Ливане, Палестине.  Одна из ярких представительниц мухаджиров – Тансу Чиллер, первая женщина-премьер-министр Турции, черкесска по национальности. Полевой командир Хаттаб (Черный Араб), прославившийся своей звериной жестокостью, также был мухаджиром – иорданским чеченцем.

 

*98*. Джихад – война против неверных. В настоящее время нечистоплотными толкователями ислама это понятие исковеркано до неузнаваемости. Во-первых, неверными не могут быть христиане и иудеи, являющиеся людьми Книги, хотя ваххабиты считают иначе. Во-вторых, джихад – не всегда война. Как говорил Абу Бакр, современник пророка Мухаммеда и первый из праведных халифов, записавший откровения пророка в одну книгу (Коран), самый угодный Аллаху джихад – это джихад над самим собой, то есть, борьба с собственными пороками. К сожалению, современные мусульмане, если судить по их заявлениям, мало понимают религию, к последователям которой себя причисляют.

 

*99*. Тайамум – омовение песком. Подобное омовение допускается, если у мусульманина по близости нет воды. Сводится к символическому обсыпанию песком рук. После совершения тайамума мусульманин считается чистым и может приступить к совершению намаза.

 

*100*. Кяфир (араб.) – неверный. По Корану – не человек Книги. К людям Книги кроме мусульман также относятся христиане и иудеи. В каноническом понимании неверные – это язычники, буддисты, индуисты, атеисты, приверженцы различных сект. В современном представлении мусульман – все немусульмане. А сунниты (одна из ветвей ислама, самая распространенная на сегодняшний день) кяфирами считают даже шиитов (другая, вторая по численности, ветвь ислама, распространенная преимущественно в Иране, Ираке, Сирии, Ливане, Бахрейне, Йемене, Пакистане и Азербайджане). В прочем, шииты им платят тем же.

 

*101*. Минбар (араб.) – трибуна в мечети, с которой имам читает хутбу (пятничную проповедь).

 

*102*. Салават (араб.) – название фразы, которая означает «да благословит его Аллах и приветствует»

 

*103*. Сунна (араб.) -- мусульманское священное предание, излагающая примеры жизни пророка Мухаммеда как образец и руководство для всей мусульманской общины (уммы) и каждого мусульманина. Второй после Корана источник исламского права (фикха). Состоит из описания поступков пророка Мухаммада (фи’л), его высказываний (каул) и невысказанного одобрения (такрир).

 

*104*. При дословном переводе с татарского на русский получится «Рифкат сын Халика», что соответствует русскому «Рифкат Халикович».

 

*105*. Батальон «Восток» -- батальон 291-го мотострелкового полка 42-й гвардейской мотострелковой дивизии министерства обороны Российской Федерации, большинство бойцов — чеченцы-боевики, перешедшие на сторону федеральных сил.  До мая 2008 года возглавлялся Сулимом Ямадаевым (убит в Дубае -- как считается, в следствии конфликта с Президентом Чечни Рамзаном Кадыровым). Батальон был движущей силой Пятидневной Войны 2008 года. Бойцы Ямадаева принимали непосредственное участие в освобождении Цхинвала (столица Южной Осетии) 9 августа и марше на Гори 13 августа. В том конфликте батальон не понес потерь – всего двое раненых. В настоящий момент расформирован. Бойцы батальона были замечены в Санкт-Петербурге во время рейдерской атаки на мясоперерабатывающий комбинат «Самсон» в 2006 году. Также «Восток» обвиняют в этнических чистках, самая известная из которых – нападение на населенную аварцами станицу Бороздиновскую. Впрочем, список претензий российских и международных правозащитных организаций к батальону на много длиннее.

 

*106*. Пятидневная Война -- Вооружённый конфликт в Южной Осетии и Абхазии, произошедший в августе 2008 года между Грузией, с одной стороны, и Южной Осетией и Абхазией, а также Россией, с другой. Боевые действия начались Грузией в день открытия Пекинской Олимпиады (8 августа) и продолжались до 12 августа.  Результатом этой войны стало полное поражение грузинских войск, полная утрата Грузией контроля над территорией Южной Осетии и Абхазии. Не смотря на давление мирового сообщества, Россия, а в след за ней и некоторые другие страны-члены ООН (Венесуэла, Никарагуа, Науру) признали независимость Абхазии и Южной Осетии.

 

*107*. Татарская государственность – вещь интересная и достойная отдельного исследования. После прихода к власти в 1991 году первый российский президент Борис Ельцин напутствовал регионы съесть столько суверенитета, сколько они в силах проглотить, что привело к незатухающему конфликту в Чечне и острому проявлению сепаратизма во всех остальных субъектах. Что касается Татарстана, то Казань объявила было о полном выходе из состава Федерации, последней (уже при Путине) подписала федеральный договор, одно время даже не перечисляла налоги в Москву. В 1995 году российские танки готовы были войти в Казань для наведения конституционного порядка по примеру Чечни, но в московском Кремле вовремя вспомнили, что татар в России до семи миллионов (против миллиона чеченцев), расселены они по всей ее территории и, что самое печальное, практически полностью контролируют нефтяную отрасль. В итоге танки были отведены из марийских лесов в места постоянной дислокации, а с Минтимиром Шаймиевым начались длившиеся более 10 лет (!!!) переговоры о подписании Татарстаном федерального договора. И даже когда этот договор в 2005 был, наконец, подписан, Казань все равно сумела сохранить особое положение среди других субъектов федерации и даже была официально объявлена третьей (после Москвы и Санкт-Петербурга) столицей России.

 

В Казани ни для кого не секрет, что кроме официального бюджета, который после отставки Шаймиева полностью контролируется Москвой, у Татарстана есть еще и неофициальный бюджет – Вакф (фонд). Этот бюджет наполняется путем сбора закята (обязательный взнос мусульман со своих доходов) и прибыли от деятельности коммерческих предприятий. Этнические татарские преступные группировки также участвуют в наполнении этого теневого бюджета. Собранные деньги, не подконтрольные федеральному центру, тратятся на усиление татарского влияния в России и мире, что выражается в покупке долей в нефтегазовой отрасли, горнодобывающей промышленности, металлургии, ИТ. Также на эти деньги на высшие государственные должности продвигаются деятели-татары. Так, министром внутренних дел РФ долгое время был Рашид Нургалиев, главой Центробанка назначили Эльвиру Набиуллину, заместителем мэра Москвы по градостроительной политики Марата Хуснуллина… В чем еще выражается «поддержка татарской государственности» можно только гадать.

 

*108*. Дед Хасан (Аслан Рашидович Усоян) – один из самых могущественных «воров в законе» за всю историю этого движения. Курд-езид по национальности, он сумел подчинить себе кавказские и славянские преступные группировки большей части постсоветского пространства. Претендовал и много сделал для лидерства в преступном мире СНГ. Его авторитет и главенство признавал даже известный «вор в законе» Япончик (Вячеслав Иваньков), вернувшийся в Россию после отсидки в американской тюрьме. Более 10 лет враждовал с другим влиятельнейшим «вором в законе» Таро, который также претендовал на лидерство над всей организованной преступностью России и Ближнего Зарубежья. В результате этой вражды пережил покушение (2010) и был убит выстрелом из снайперской винтовки в 2013 году в Москве менее чем в километре от Белого Дома. Считался приверженцем воровских традиций, хотя жил на широкую ногу, не чурался коммерции, что для настоящего «вора в законе» не допустимо.

 

*109*. Таро (Тариэл Гурамович Ониани) – на сегодняшний день (2015) самый влиятельный «вор в законе» на постсоветском пространстве. По происхождению сван (субэтнос грузинского народа), считается лидером «кутаисского воровского клана». Неоднократно судим. В 1980-е считался королем московского преступного мира. Позже перебрался в Европу, где активно занялся строительным бизнесом. Основные операции проводил в Испании, где правоохранительными органами против его группировки в 2005 году была проведена беспрецедентная операция, в ходе которой было задержаны полсотни сподвижников Ониани. Сам Таро сумел бежать в Россию, где в рекордно короткие сроки сумел получить российское гражданство (!!!) не смотря на все свои судимости. Развязал войну против воровского клана Деда Хасана. Считается, что убийства авторитетнейших «воров в законе» Япончика и Деда Хасана совершены по его прямому указанию. Относится к «вором в законе» новой формации, которые достаточно условно соблюдают воровские традиции и открыто занимаются бизнесом.

 

*110*. Махатма Ганди (1869-1948) -- один из руководителей и идеологов движения за независимость Индии от Великобритании. Его философия ненасилия (сатьяграха) оказала влияние на движения сторонников мирных перемен.

 

*111*. Праведный халифат (первые четыре халифа) -- государство, созданное после смерти пророка Мухаммеда в 632 году. Халифат возглавляли четыре праведных халифа: Абу Бакр, Умар ибн аль-Хаттаб, Усман ибн Аффан и Али ибн Абу Талиб. Территория халифата включала Аравийский полуостров, Шам, Кавказ, часть Северной Африки от Египта до Туниса и Иранское нагорье. Праведный халифат положил начало Арабскому халифату.

 

*112*. «Смотрящий» -- «должность» в преступном мире. Третейский судья на определенной территории (микрорайон, город, район, область, страна). Решает спорные вопросы между действующими на «подведомственной территории» преступными группировками, собирает «общак». Как правило, назначаются «ворами в законе», но в последнее время стали появляться «смотрящие», с которыми «ворам» приходится смиряться. Новички не являются выходцами из воровской среды. Как правило, такие «смотрящие» -- ставленники крупных транснациональных преступных сообществ, действующих без оглядки на воровские традиции. К таким сообществам относится контролирующая Петербург «тамбовская» ОПГ, которая, выйдя в другие регионы, ставила там своих людей смотреть (то бишь наполнять общак группировки) за порядком. И «ворам в законе» приходилось с этим мириться. «Смотрящим» может быть как «вор в законе», так и просто авторитетный бандит, не имеющий «воровской короны» («стремящийся», «положенец»).

 

*113*. ЧОП – частное охранное предприятие.

​

​

​

​

​