Сергей Патаев
ЧЕРНЫЕ СЛЕЗЫ
Глава 3
-- И они там во всю поносили моего мужа. – закончив свой рассказ, тяжело вздохнула Галина Вадимовна. Ее собеседник, глава администрации городского округа Ноябрьск Дмитрий Сорокин, внимательно слушал, не перебивая и ничего не уточняя. Человеку, особенно перенесшему утрату близкого, всегда лучше сначала дать выговориться, выслушать оценки, пускай сугубо субъективные, а потом уже осторожно пытаться что-то уточнять. Зная, что после гибели своего супруга Галина Колесникова пережила глубокий стресс и даже загремела на две недели в больницу с гипертоническим кризом, Дмитрий Сергеевич старался ничем не нарушить и так шаткое психическое состояние своей посетительницы.
Разговор между градоначальником второго по величине города Ямала и супругой покойного Геннадия Колесникова, бывшего руководителя «Хангаза», происходил в кабинете первого. Галина Вадимовна пришла без предварительного звонка – просто объявилась с самого утра в приемной. Секретарша, еще, видимо, не привыкшая к тому, что всесильного руководителя «Хангаза» Геннадия Платоновича больше нет, к появлению его вдовы отнеслась как к должному, не сделала попытки выпроводить, а просто предупредила мэра о ее приходе и желании с ним увидеться. Дмитрию Сергеевичу пришлось отложить дела и принять посетительницу. И он не пожалел о своем решении.
Они являли собой полную противоположность друг другу. Молодой, энергичный мэр, неприлично молодой для такой должности (ему совсем недавно стукнуло тридцать пять), и дородная вдова, располневшая и растерявшая остатки своей былой привлекательности от свалившихся на нее испытаний, да и возраста. Галина Вадимовна годилась Сорокину в матери, и раньше всегда относилась к нему с некоторым материнским снисхождением. Нет, она не называла его «Димочкой», пользуясь своим положением жены небожителя – для этого она была слишком умна и интеллигентна и не испытывала необходимости демонстрировать свое могущество, и так известное всему городу без всяких демонстраций.
Не смотря на то, что Колесниковы были очень состоятельными людьми, они никак не кичились своим богатством. Да, были положенные по статусу особняк в престижном поселке у пруда, дорогой «Мерседес», охрана. Но не было кутежей, не было экстравагантных выходок, присущих другим нуворишам. Дети, два мальчика-близнеца, вели себя под стать родителям – в школе были отличниками, а когда пришло время учиться, отбыли за дипломами в Оксфорд. Там они тоже ни разу не заставили своих родителей краснеть за себя. Возможно, такое поведение объясняется тем, что и Геннадий Платонович, и Галина Вадимовна, были родом из Ленинграда, происходили из интеллигентных семей и на Ямал попали по распределению после окончания Губки (*7*), где будущие супруги познакомились и поженились.
Сорокину по-человечески было жаль эту женщину. Он представил на ее месте свою мать и мурашки невольно побежали по телу. Мало того, что она потеряла своего супруга, которого, видимо, любила и уважала, так еще и столкнулась с очернением покойного после смерти. Те, кто при жизни Геннадия Платоновича боялись даже глаза поднять на него, теперь, отбросив все приличия, кричали на каждом углу, что Колесников-де вор, свое состояние нажил на обмане и расхищении нефти. Разве что человеческими органами не торговал, а так негодяй получался конкретный. От неудачников и завистников, которых всегда много у любого успешного человека, слышать такое было не удивительно. Но когда Галину Вадимовну стали сторониться бывшие партнеры и друзья ее мужа, не раз бывавшие у них дома и принимавших Колесниковых у себя, это выглядело уже не столько грустным, сколько смешным. И паскудным до самой глубокой степени этого слова, какая только бывает. Поэтому Галина Колесникова была очень благодарна ноябрьскому мэру за то, что он не перешел на сторону тех, кто теперь так безбожно хаил ее супруга.
-- Я слышал, что Козлову рабочие делегировали полномочия по своим акциям, и он теперь станет полноправным членом Совета Директоров. – осторожно заметил Сорокин.
Галина Вадимовна снова вздохнула.
-- Вы же понимаете, Дмитрий Сергеевич, что ни о какой защите интересов рабочих здесь не может быть и речи. Видно же, что человек просто рвется к деньгам. Или Вы не знаете Виталия Алексеевича?
Сорокин хмыкнул.
-- Близко с ним не знаком. Однако Ноябрьск город маленький, пересекаться приходилось. На сколько я знаю, на том собрании он не высказывал критических замечаний в адрес Геннадия Платоновича.
-- Да, но зато потом, после того, как он побывал в кабинете Груздева, этого московского ревизора, он вышел оттуда и объявил рабочим что да, хищения в «Хангазе» были и их масштабы впечатляют. – возразила Колесникова. – Какие хищения? Где факты? Комиссия Счетной Палаты еще не закончила свою работу, а Груздев и Козлов уже во всеуслышание объявляют о каких-то хищениях. Доказательства где? Ни мне, ни Валиеву, ни Шульману никто не представил никаких доказательств. А ведь мы – крупные акционеры и заседаем в Совете Директоров компании.
-- Зато Козлову эти доказательства предоставили. – задумчиво подитожил Сорокин.
-- Вот-вот, -- подхватила Галина Вадимовна. – Это же бред. Идет очернение Геннадия Платоновича. Зачем, с какой целью? Дмитрий Сергеевич, я Вас очень прошу – вмешайтесь каким-либо образом в ситуацию. Не дайте все свалить на моего Гену. Я уверена, что подоплека очернения моего мужа – это дальнейшее разворовывание «Хангаза». Достаточно объявить, что человек вор, и он уже никогда не отмоется от этого пятна, даже если и не воровал. Так уж устроены люди. А Геннадий Платонович в могиле, он даже ответить им не может.
И вдова заплакала, не в силах справиться со своим состоянием.
Сорокин быстро принес ей стакан воды, говорил какие-то успокаивающие слова, потом вызвал личного водителя Галины Вадимовны и они вместе посадили расстроенную женщину в машину.
Уже сидя в машине перед самым закрытием двери она вдруг взглянула в глаза мэру:
-- Я очень надеюсь на Вас, Дмитрий Сергеевич. Не дайте им очернить Геннадия Платоновича.
-- Я посмотрю, что можно сделать. – кивнул Сорокин. Дверь «тойоты» захлопнулась, и машина с Галиной Вадимовной отъехала от здания городской администрации. А Сорокин еще некоторое время смотрел ей в след, предавшись своим мыслям.
Внезапно налетевший порыв ветра оторвал его от тяжелых дум. Сорокин вдруг вспомнил, что выскочил на улицу без шапки и, поежившись от холода, поспешил в защитную теплоту своего кабинета.
ПРИМЕЧАНИЯ к Главе 3
*7*. Российский государственный университет нефти и газа имени И. М. Губкина, в среде выпускников и студентов «Губка» — главное высшее учебное заведение российской нефтегазовой промышленности. Основан в 1930 году на базе нефтяного факультета Московской горной академии под названием Московский нефтяной институт. В 2010 году получил звание Национального Исследовательского Университета. Среди выпускников – бывший мэр Москвы Ю.М. Лужков.