Это текст. Нажмите, чтобы отредактировать и добавить что-нибудь интересное.
Сергей Патаев
ЧЕРНЫЕ СЛЕЗЫ
Глава 8
Святослав Корнейчук с ужасом смотрел на монитор компьютера, где разворачивались откровенно похабные сцены. Похабные – даже мягко сказано. По действующему законодательству они были откровенно преступными. Попади это кино в правоохранительные органы, герой фильма без разговора отправится за решетку лет на пятнадцать. И еще не факт, что доживет за этой самой решеткой хотя бы до половины срока. В тюрьмах очень плохо относятся ко всякого рода насильникам, сексуальным извращенцам, педофилам. А герой фильма, который только что показали Корнейчуку, был повинен сразу во всех этих грехах. Более того, повинен неоднократно.
Но страшнее всего было то, что главного героя Корнейчук узнал. Знали его и три «московских девелопера», двое из которых были с откровенно бандитскими рожами, сидевшие напротив него и по краям. Так что дернуться не столкнувшись с одним из них было невозможно.
Фильм был снят скрытой камерой в каком-то приморском детском лагере. Дети – мальчики и девочки -- были с характерной внешностью – узкие глаза, прямые черные волосы, чуть смугловатая кожа, но совсем не такая как у южан. Возраст от шести до четырнадцати лет. Любой житель Ямала признал бы в них аборигенов – мальчики вполне могли быть ненцами, хантами или манси. Их вывезли на море, при этом наверняка декларировалась благая цель – показать детям Крайнего Севера теплое южное море. Дети были без родителей, зато с ними были добрые взрослые дяденьки. Наиболее симпатичных они угощали сначала конфетами, потом коньяком, потом лезли к мальчикам в штаны. Пьяные дети вяло сопротивлялись. Да и не могли они толком сопротивляться здоровым мужикам, годящимся им в отцы. А эти самые мужики творили с детьми то, что в уголовном кодексе Российской Федерации однозначно трактуется как изнасилование лица, заведомо не достигшего совершеннолетия, совершенное группой лиц по предварительному сговору неоднократно и в извращенной форме.
Кто-то бесстрастно записал геройства дядечек с детишками. Зафиксировал и преступления, и преступников. И положил этот убойный компромат под сукно до лучших времен. Вглядываясь в эти кадры Корнейчук узнавал маленьких участников, но не мог вспомнить место, где он с ними отводил свою душу. Все это было заснято непонятно кем и лежало до нужного времени. Видно, такое время настало, раз кино извлекли из ящика Пандоры и передали нужным людям. Правда, те, кому передали компромат, мало походили на борцов со злом. «Вор в законе» Шаман и его помощник Витя Калина были не менее желанными гостями Фемиды, чем паскуды из мерзкого фильма. Они, конечно, детей не насиловали, но руки их были в крови по самые плечи.
-- Узнаешь себя? – гадко улыбаясь спросил Виктор.
Корнейчук непроизвольно дернулся, и тут же почувствовал на своих плечах тяжелые лапищи помощников «московского девелопера».
-- Не рыпайся, падла. Тебя за эту пленку самого надо во все щели. На мальчиков потянуло, старый гомосек? Убил бы, сука!
Корнейчук съежился, ожидая удара, но удара не последовало. Никто даже не замахивался. Эти страшные люди, которые сидели перед ним, могли его раздавить и без всяких кулаков – достаточно было вызвать полицию и передать им этот фильм. После этого на карьере сургутского строителя, да и на его жизни, можно было ставить жирный крест. Святослав Максимович знал, что делают с такими как он в местах лишения свободы.
Он не собирался отпираться. Да это было невозможно – на пленке действительно был он. И голос его, что подтвердит любая экспертиза – если пленка, конечно, попадет в правоохранительные органы. Но Святослав Корнейчук был воробей стрелянный и понимал, что этого не нужно никому – ни ему, что понятно без всяких объяснений, ни этим «московским девелоперам». Иначе они не крутили бы сейчас перед ним это кино, а просто передали бы пленку куда следует. Значит, пленку ему демонстрируют с другой целью. Им что-то от него надо. А что может быть нужно шантажистам? Конечно, деньги, и только деньги.
Они сидели в ресторане, в котором договорились увидеться. Корнейчук сам назвал место встречи и летел в Ноябрьск как на крыльях, мысленно проворачивая в голове различные аргументы убеждения москвичей в том, что они сделали правильный выбор, решив воспользоваться его услугами. Хотя правды ради стоит уточнить, летала от предвкушения жирного контракта только душа – само бренного тело ехало в купе 332-го поезда «Уфа - Новый Уренгой» целых пять часов, преодолевая расстояние в 300 километров. На железнодорожную станцию «Ноябрьск-1» он сошел только в полдень. Оттуда его забрали на своей машине помощники «московского девелопера» и отвезли в ресторан, где их уже заждался сам «девелопер».
Но вместо обсуждений проекта москвичи поставили перед ним ноутбук и включили запись, которую увидеть Корнейчук никак не ожидал – не то что сегодня, вообще в жизни. И сразу душа вернулась на землю, камнем упав в пятки, а в висках застучало от подскочившего давления.
Ах как опростоволосился Святослав Максимович! Как он глупо попался. Нет, он не сокрушался по поводу своих приключений с мальчиками – его совесть давно атрофировалась вместе с половыми инстинктами и умерла вместе с влечением к женщинам еще лет двадцать назад, когда у него стали появляться настоящие деньги и он смог, наконец, удовлетворять (правда, тайно) свои сексуальные фантазии. Кто мог снимать их приключения? Эти поездки к морю он организовывал с такими же как он старыми развратниками и был уверен, что не их это рук дело. Значит, кто-то другой копал под него. И даже если ему удастся выйти сухим из этой передряги никто не гарантирует, что этот фильм в будущем не всплывет в других руках, которым тоже от него что-нибудь будет нужно.
Корнейчук огляделся по сторонам – в это время ресторан был почти пуст, а они сидели в углу и никто не мог увидеть эту запись. Он хотел еще обернуться посмотреть не сидит ли случайный посетитель за спиной, но мощная рука сдавила шею и нагнула голову к монитору. И снова перед глазами, режа зрения, замелькали кадры оргий.
-- Не вертись, гнида, -- зашипел мордоворот справа. Он неправильно понял мысли Корнейчука – думал, тот вертится в поисках помощи. – Никто тебе не поможет. Надо будет – прямо здесь тебя уроем. Такого как ты кокнуть – почет и уважуха.
Святослав Максимович хотел сказать, что он все понимает и не собирается ничего усложнять, но из его сдавленного горла вырвались только булькающие звуки. Лицо стало пунцоветь – ему стало не хватать воздуха.
-- Отпусти его, а то задушишь. – приказал Калинин. – Он получит свое сполна.
Боец ослабил хватку. Корнейчук тут же стал быстро и глубоко дышать. Воздух ворвался в легкие и заполнил пустое пространство. Отдышавшись, он поднял глаза на «девелопера».
-- Что Вам нужно?
Калинин широко улыбнулся, откинувшись на спинку стула.
-- Нам нужно, -- кивнул он. – Я рад, что ты все понимаешь, дядя. Нам от тебя кое-что нужно. Очень нужно.
-- Вам нужны деньги?
-- А кому они не нужны? – губы Калинина расплылись в улыбке. Его бойцы тоже радостно заржали, подыгрывая боссу. – Только речь сейчас пойдет не о деньгах.
Корнейчук насторожился. Что может быть нужно этим московским шантажистам если не деньги?
-- О чем же?
Калинин приблизился к столу.
-- Нам нужны акции «Хангаза». – Калинин говорил при этом глядя Корнейчуку прямо в глаза. – Твои и Валиева.
Корнейчук побледнел. Ему показалось, что горло снова сдавила рука одного из помощников Калинина. Во рту пересохло.
-- Как это – мои и Валиева? – прошептал Корнейчук, как будто боялся, что его услышат посторонние. – При чем здесь Валиев?
-- Сам знаешь при чем, -- со знанием дела усмехнулся Калинин. – Вам обоим принадлежит по 5% акций «Хангаза», причем оба эти пакета внесены в уставной фонд ООО «Вациус». Более того, нам известно, что Валиев выписал на тебя генеральную доверенность по которой ты от его имени можешь совершать любые действия с его долей в уставном фонде этого юридического лица, в том числе и отчуждать третьим лицам. Мы и есть эти третьи лица. И нам нужны акции «Хангаза» -- твои и Валиева.
Корнейчук был ошеломлен услышанным. Он ожидал, что от него потребуют денег – сто тысяч долларов, пятьсот тысяч, миллион… Но принадлежащая ему доля в «Хангазе» -- это почти пятьдесят миллионов долларов, даже учитывая сегодняшнее плачевное состояние этой компании. Это немыслимо! Такие деньги еще никто и никогда не отдавал за какие-то компрометирующие пленки. По крайней мере Святослав Максимович об этом не слыхал.
-- Но это немыслимо! – пролепетал сургутский строитель. – Так не бывает. Ни одна пленка того не стоит.
-- Ты действительно так считаешь? – удивленно вскинул брови Калинин. – Я думал, ты умнее. А ты, оказывается, не только пидор, но еще и жмот. Тупой жмот.
Виктор резко приблизился к Корнейчуку и теперь их лица были на сантиметре друг от друга. Святослав Максимович инстинктивно сделал попытку отодвинуть свое лицо от лица оппонента, но сзади сразу две руки схватили его за шею и затылок, не позволив отодвинуться от их шефа.
Калинин прошипел, глядя Корнейчуку прямо в глаза:
-- Ты не пленку покупаешь за эти деньги, старый козел. Мы твою поганую жизнь тебе продаем за акции «Хангаза». Хотя будь моя воля – я бы забил тебя кружкой (*31*) как петуха последнего.
ПРИМЕЧАНИЯ к Главе 8
*31*. По блатным понятиям к «опущенному» на зоне руками прикасаться западло. Можно ногами. Часто в качестве наказания или в назидание другим «опущенного» бъют по голове алюминиевой кружкой, из которой в тюрьме и на зоне пьют чай. Сплав крепкий, кружкой из такого сплава не только калечат, но и убивают.