СЕРГЕЙ ПАТАЕВ

Глава 31

​

Кириллин сразу узнал этот джип. Черный «Ленд Крузер 200» на заляпанных грязью номерах – та самая машина, которая несколько часов назад преследовала «Мерседес» Груздева. В салоне находились двое – Лысый и Виктор Калинин, шамановский бригадир, которого с барыжьей миссией послали в далекий Ноябрьск. Встреча с ним также входила в планы Дмитрия Владиславовича.

 

Они подобрали его недалеко от того места, где Кириллин и Груздев беседовали в укромном месте. После того как директор «Хангаза» фактически выставил его из машины московскому гостю не оставалось ничего кроме как позвонить тем, с кем он также планировал увидеться. Дмитрий Владиславович набрал Калине и назвал адрес, где он находится. Ноябрьск город маленький, и московские бандиты были на месте минут через десять. Лысый с Калиной занимали передние сиденья, поэтому Кириллину пришлось размещаться сзади.

 

Джип развернулся. Лысый поехал в противоположную сторону. Замелькали городские кварталы. Многоэтажки центральной части города сменялись бараками окраин. Вскоре они уже были в пригороде. Лысый вез их на снятый загородный дом, ставший своеобразной базой бандитов.

 

Калинин тепло поприветствовал земляка, стал распрашивать как тот долетел, где остановился. Кириллин поморщился. Как и большинство сотрудников правоохранительных органов и тем более спецслужб, он не любил уголовников и блатных. Дмитрий Владиславович знал настоящую цену всем их понтам, знал, как легко они отказываются от своих понятий ради личной выгоды. Знал, как активно идут на сотрудничество с властями и сдают конкурентов. В правильных пацанов Кириллин не верил. А потому не уважал всю эту шушеру, пускай она даже и обзывается «ворами в законе» и «авторитетами». И не считал нужным особо скрывать свое к ним отношение. Пускай сам он сейчас занимался довольно сомнительными делами, и пускай вместе с этими самыми бандитами они сейчас делали общее дело, это ни в коей мере не меняло его к ним отношения. Даже к Груздеву, который так по-хамски с ним разговаривал и под конец выставил из машины, его отношение было много лучше чем к этим уголовникам.

 

Поэтому Дмитрий Владиславович проигнорировал вопросы шамановского бригадира и стал задавать свои вопросы, которые относились непосредственно к миссии ради которой он и прилетел за три девять земель от Москвы. При этом тон его был далеко не дружелюбный – Кириллин говорил жестко, по-деловому, чтобы у этих бандитов не осталось никаких иллюзий относительно панибратства со столичным эмиссаром.

 

-- Зачем Вы следили за груздевским «Мерседесом»?

 

Он не спрашивал, они ли это были. Он показывал им, что, даже находясь в городе всего один день, владеет всей информацией о происходящем. Калинин от удивления даже обернулся и с уважением посмотрел на пассажира.

 

-- С чего ты взял, что это были мы?

 

Кириллина, казалось, аж передернулось от этого тыканья.

 

-- Виктор, мы вроде с Вами на «ты» не переходили. – оборвал его эмиссар.

 

Калинин пожал плечами и обиженно отвернулся.

 

-- Да ладно Вам. Сказали бы сразу как к Вам обращаться. Только не обижайтесь. – последняя фраза была сказана с подтекстом, оценить который мог только человек, знакомый с лагерной лексикой. Лысый с трудом сдержал улыбку. Дело в том, что обиженными в тюрьме и на зоне называют тех, кого по тем или иным причинам не принимает основная масса арестантов за своих. Так, опущенный, то есть изнасилованный заключенный – это обиженный. Шнырь, живущий под койкой или на плацу возле тормозов (*149*) и выполняющий всю грязную работу в хате (*150*) – тоже обиженный. У обиженных даже есть своя отдельная камера, которая называется обиженкой. Туда отправляют тех арестантов, которых по тем или иным причинам хата поставила на лыжи (*151*).

 

-- Виктор, обижаются только петухи на зоне, а я расстраиваюсь. – парировал Кириллин. – Ты как вообще себе позволяешь со мной разговаривать? Имеешь что-то, что предъявить мне можешь?

 

Калинин снова обернулся. На этот раз в его глазах было удивление.

 

-- Мы уже на «ты»? – ехидно поинтересовался бандит.

 

-- Я к тебе буду обращаться так, как посчитаю нужным. – отрезал Кириллин. – А ты будешь ко мне обращаться так, как я тебе это позволю.

 

Теперь Калинин сидел в пол оборота и смотрел прямо в глаза московскому гостю. Взгляд был злой и не сулил ничего хорошего. Впрочем, отставной подполковник ГРУ и не такие взгляды выдерживал. Не отводя взгляда, он процедил сквозь зубы:

 

-- Имеешь мне что-либо сказать?  Так говори, нечего меня рассматривать. Я тебе не телка.

 

-- Че ты борзый такой, дядя?

 

-- Борзыми бывают только шавки. Это по твоей части, Калина.

 

Последние слова Дмитрия Владиславовича были прямым оскорблением. Лысый ударил по тормозам даже не дожидаясь команды босса. Он был уверен, что они сейчас зароют в вечную мерзлоту этого шпака.

 

От резкого торможения Кириллин подался вперед. Но он сумел быстро сгруппироваться и в движении даже ухватил Калинина за шею и дернул на себя. Все произошло в считанные доли секунды. Пока «Ленд Крузер» окончательно тормозил Кириллин, резко бросив тело назад, уже держал двумя руками за шею своего оппонента. Калинин оказался сразу в двух частях салона. На переднем сиденьи была его задница и ноги, а голова и туловище – на заднем сиденьи. Кириллин наступил ногами на руки бандита и тот застонал от боли не в силах кричать – его горло было сдавлено в стальных тисках московского эмиссара. Поэтому он мог только хрипеть. Его лицо стал покрываться пунцовыми пятнами.

 

Сломав волю к сопротивлению и держа Калину в полузадушенном состоянии Кириллин быстро обыскал его одной рукой и нашел пистолет во внутренней кобуре под курткой. Лысый, закончив торможение, резко обернулся, пытаясь в движении выхватить свой ствол, но замер, увидев, что смотрит в дуло «ТТ». В следующую секунду пистолет уперся ему лоб и подручный Калины ощутил холод металла на своем лбу. Он так и замер в полудвижении, не успев достать оружие.

 

-- Очень осторожно, двумя пальчиками, достань свой пистолет и держа за ствол протяни мне. – процедил сквозь зубы Кириллин.

 

Дуло «ТТ» леденило лоб Лысого. Появились первые капельки пота. Он понял, что строить из себя Рэмбо бессмысленно – этот москвич, над которым они еще минуту назад оттачивали свое остроумие, нажмет на курок раньше, чем он что-нибудь задумает сделать. В его решимости Лысый не сомневался – полузадушенный Калинин лежал неестественно перегнувшись между салонами и, судя по всему, был без сознания. Фраер оказался не таким простым как казался по началу.

 

Не отводя глаз от упертого в лоб ствола Лысый как можно медленнее засунул руку за пазуху и, как того и просил этот псих, вытащил двумя пальцами свой пистолет, после чего, держа за ствол, передал его эмиссару. Тот удовлетворенно хмыкнул.

​

-- А теперь звони Шаману. – приказал он тоном не терпящим возражений. – Только давай без фокусов. Я с тобой шутки шутить не собираюсь. Обижу раз и навсегда. Да так, что потом не исправишь. Понял меня?

 

Лысый хотел кивнуть в знак согласия, но тому мешал упертый в лоб ствол. Поэтому он просто закрыл и открыл глаза.

 

Телефон стоял на зарядке и лежал в подстаканнике. Все также, не сводя глаз с «ТТ», он нашарил аппарат, отсоединил от зарядки и, осторожно поднеся к глазам, набрал номер. Телефон Шамана не был забит в записную книжку телефона, Лысый помнил его наизусть.

 

-- Дай аппарат сюда. – потребовал Кириллин.

 

Не убирая ствола от лба Лысого Дмитрий Владиславович взял аппарат свободной рукой и стал ждать соединения. Если в Ноябрьске был поздний вечер, то в Москве, разница с которой составляла два часа, в это время как раз заканчивался рабочий день. Шаман, впрочем, не работал никогда в жизни, но в это время он точно не мог спать.

 

-- Алло, -- послышался скрипучий голос.

 

Кириллин ранее никогда не видел Шамана и не общался с ним, поэтому решил уточнить:

 

-- Валерий Никифорович?

 

Шаман насторожился. Голос был не знакомый, но при этом звонили с номера Лысого. А Лысый вместе с Калиной сейчас в Ноябрьске. Что там могло случиться?

 

-- А ты кто такой? – резко спросил Шаман, не считая нужным отвечать на вопрос.

 

-- Я от Семена Петровича. Меня зовут Владислав. – представился Кириллин своим ненастоящим именем. – Приехал по его поручению на Ямал, но ваши ребята как-то не совсем вежливо меня встретили. Совсем по-хамски я бы сказал.

 

Было слышно, как Шаман тяжело задышал.

 

-- Где Виктор? – спросил «вор в законе», из последних сил сдерживая бешенство.

 

-- Уснул. – просто ответил Кириллин.

 

-- Совсем уснул?

 

-- Нет, еще проснется.

 

Шаман крякнул о досады.

 

-- Как ты говоришь тебя звать? Владислав? Я тебе перезвоню на этот номер.

 

И дал отбой. Ждать пришлось около десяти минут. Видно, за это время Шаман с кем-то созванивался. Скорее всего, с Батовым, предположил Кириллин. Он знал, что у его шефа прямая связь с этим паханом. Тот часто выполнял грязную работу в интересах Семена Петровича.

 

Лысый уже понял, что зря они так себя вели с московским гостем. Он не знал кто такой Семен Петрович, но раз в разговоре с Шаманом этот Владислав упоминал его имя и даже говорил, что прибыл от него, то, видать, человек не менее значимый чем сам Шаман. Калинин и его подручный не были посвящены в такие подробности. Вся их информация обрывалась на Шамане. Они не знали по чьей указке и в чьих интересах тот действует. И если Калинин в силу наличия мозгов догадывался, что Шаман у кого-то на подхвате, то бывший электрик Лысый считал, что то, что они исполняют на Ямале – результат задумки гения их пахана.

 

Шаман отзвонился минут через десять – видно, связаться с Батовым сразу не получилось. Голос его на этот раз звучал более приветливо.

 

-- Не сердись, дорогой. Ребята, видно, рамсы попутали. Лысый там рядом? Или тоже спит?

 

-- Нет, он бодрствует. – флегматично ответил Кириллин. – Передать ему трубку?

 

-- Будь так любезен. – Как только трубка оказалась у Лысого Шаман накинулся на него как коршун. Лысый стыдливо старался плотнее прижимать трубку к уху, чтобы поток оскорблений и страшных лагерных ругательств не был слышан его пленителю. Да Кириллин, если честно, особо и не прислушивался. Но отдельные слова до него все же долетали, из чего он сделал правильный вывод, что Лысый сейчас отгребает по полной. И такая же участь ждет Калину когда тот придет в себя. – Дай ему трубку, -- приказал Лысому Шаман и, когда Кириллин ответил, его голос снова стал приветливым как у доброго дедушки. – Владислав, ты не переживай, все будет хорошо. Ребята недопоняли поначалу кто ты, но теперь они знают, что ты наш человек и окажут тебе любую помощь. Чтобы тебе не понадобилось – смело к ним обращайся. И верни там ребятам то что, у них забрал.

 

Кириллин усмехнулся. Лысый ничего не говорил про стволы, которые он у них забрал. Но Шаман был сообразительным дядькой, умел понимать ситуацию без лишних объяснений и намеков. Он правильно понял, что раз Лысый звонит ему и после этого с ним общается совершенно другой человек – значит этот другой человек как минимум разоружил его пацанов, а как максимум – их же оружием и держит их самих на прицеле. Потому паханом и был Шаман, а не Калина и тем более не Лысый.

 

Кириллин вернул Лысому оба ствола и телефон. Совместными усилиями они усадили Калинина на переднем сиденьи. Бригадир все еще был без сознания. Чтобы на поворотах не свалился на водителя или не сполз под сиденье они крепко пристегнули его ремнем безопасности. В сознание он так и не пришел до самой хаты.

 

В дачный поселок они въехали минут через тридцать. На самом деле расстояние в пятнадцать километров в другое время преодолелось бы намного быстрее, но весной на Ямале все раскисало и дороги превращались в непроходимую грязь. В городах еще как-то поддерживалось нормальное состояние коммунальными службами, в элитный поселок, где жили небожители, тоже вела вполне хорошая трасса, а вот на отдалении от города путешествие в какую-нибудь факторию или отдаленный микрорайон Ноябрьска превращался в эту пору года в настоящий трек-триал (*152*), преодолеть который было под силу лишь вездеходам и внедорожникам.

 

В хате было еще человек пять-шесть, как оценил Кириллин. Он не стал утруждать себя перетаскиванием тяжестей. Это сделали вызванные по телефону Лысым бойцы. Они без всяких вопросов подхватили обмякшее тело своего босса и торопливо отнесли в дом. Пока Лысый суетился над Калиной и приводил его в чувство с помощью нашатырного спирта Дмитрий Владиславович огляделся. Обычная деревенская хата, сложенная из кругляка. Немецкая печка, в которой потрескивали дрова. На полу старые паласы, сплетенные вручную еще при царе горохе. Не смотря на то, что в хате жили исключительно мужчины в комнатах был относительный порядок, а полы – чистыми. Видимо, Калинин организовал здесь дежурства по очереди (*153*).

 

Бандиты не отличались многословием и поглядывали на Кириллина со смесью опаски и недоумения. Приехавший явно не принадлежал к их сословию, всем своим видом смахивая на интеллигента, а строгой выправкой – на военного. Кто-то даже заподозрил в нем мента и сделал остальным знак быть осторожнее с этим приехавшим. Но так как Калина был без сознания, а от Лысого, который был его правой рукой и вторым человеком в бригаде, не поступало никаких распоряжений в отношении гостя, пацаны тыкались по углам, не зная как себя вести с ним. Но на всякий случай кидали на него хмурые многозначительные взгляды.

 

Кириллина, казалось, эти взгляды ничуть не занимали. Он присел на диван и заметил на столике напротив включенный электрочайник, который начал закипать. Дождавшись автоматического отключения, он поднялся, ни на кого не обращая внимания, и, найдя чистую чашку, залил в нее кипяток и забросил туда пакетик чая. После этого он как ни в чем не бывало вернулся обратно на диван и стал пить чай под злые взгляды братвы.

 

Наконец, из комнаты, куда унесли Калинина, послышались шаги. Дверь отворилась и на пороге возник бригадир – уже в сознании, но с несколько помятым видом и слезящимися глазами. Он молча прошел и уселся рядом с Кириллиным. Дмитрий Владиславович продолжал пить чай, все свое внимание сосредоточив на чашке. Как будто Калины рядом и не было вовсе.

 

Виктор нахмурился. Он не знал как начать разговор. Извиниться перед Кириллиным на глазах у братвы – значит, потерять в их глазах уважение к себе. За Лысого он не переживал – тот никому ничего не скажет. К тому же сам Лысый, оставшийся в дверях, тоже побывал в идиотском положении – его, как и Калину, разоружил, взял в плен и заставил звонить Шаману этот прибывший из Москвы фраер. Но выслушав в пересказе Лысого распоряжения Шамана Калинин понял, что на то время, что этот Владислав будет в Ноябрьске, они полностью переходят в его распоряжение и обязаны выполнять любые его приказы. И никакой самодеятельности.

 

Допив чай, Кириллин поставил пустую чашку на стол и первым обратился к Калинину.

 

-- Отпусти ребят. Пускай погуляют. Нам надо поговорить.

 

Кириллин глазами показал на дверь и бандиты молча вышли из комнаты. Только Лысый замешкался в дверях.

 

-- Мне тоже выйти? – спросил он.

 

Калина вопросительно посмотрел на Кириллина, тот утвердительно кивнул.

 

-- Проследи, чтобы нам не мешали, -- напутствовал ему в след бригадир, когда Лысый закрывал за собой дверь с той стороны.

 

Они остались в комнате вдвоем.

 

-- Я надеюсь, у нас больше не возникнет проблем в наших взаимоотношениях? – спросил Кириллин. Вопрос был задан без ехидства и без всяких намеков. Кириллин просто спрашивал чтобы убедиться в том, что его оппонент на этот раз полностью понимает обстановку и отдает себе отчет кто перед ним находится и готов к конструктивным действиям на общее благо.

 

Калинин угрюмо кивнул.

 

-- Вот и хорошо. Мы остановились на вопросе – зачем Вы следили за Груздевым?

 

Бригадир озабоченно вздохнул.

 

-- У нас возникли проблемы.

 

-- Что за проблемы?

 

Калинин замялся, не зная как объяснить возникшие затруднения. Кириллин его не торопил, давая возможность тому подобрать нужные формулировки. Он знал, что после прихода в сознание люди несколько заторможены.

 

-- Нас сюда отправили с конкретной задачей – организовать скупку акций у миноритариев и крупных держателей. – ответил, наконец, Калинин. Он говорил, тщательно взвешивая каждое слово. – По началу все шло хорошо. За три месяца мы сумели скупить около 20% акций. Причем, к нам попалась даже крупная рыбешка.

 

-- «Вациус»? – догадался Кириллин.

 

Калинин кивнул.

 

-- Каким образом Вы заполучили этот пакет?

 

-- У нас свои методы, -- хмыкнул Калинин. – Надежные и эффективные.

 

Дмитрий Владиславович примерно представлял о каких методах идет речь но ему хотелось получить точные сведения, а не опираться на собственные догадки. Поэтому он продолжал вопросительно смотреть на бандита. Тот понял, что придется пояснять что к чему.

 

-- «Вациус» принадлежал двум типам – Корнейчуку и Валиеву. У каждого было по 5% акций. И доля каждого составляла уставный фонд этого ООО. Фирма была создана исключительно для оперативного управления принадлежащего им пакета акций «Хангаза». Генеральным директором этого ООО «Вациус» был Корнейчук. Валиев даже выписал на него доверенность на полное распоряжение принадлежащими ему акциями – вплоть до отчуждения. То есть, нужно было взять за жабры этого Корнейчука, переписать на своих людей «Вациус» -- и все, дело в шляпе. Мы нашли на него крючок, насадили на него – и в дамки.

 

-- Что Вы и сделали, -- закончил за него Кириллин.

 

-- Вот именно. – с вызовом ответил Калина. – И сделали все четко и быстро.

 

Кириллин вздохнул и усмехнулся про себя. Этому самоуверенному индюку совершенно необязательно знать, что именно он, Кириллин, готовил ту папку, которую с таким интересом читал в самолете шамановский бригадир и по материалам которой он так быстро и ловко заполучил первый – и пока единственный – крупный пакет акций «Хангаза», которым теперь прикрывал все свои остальные неудачи. Калинин даже не представлял, что является марионеткой в руках более опытных кукловодов, чем сам Шаман.

 

-- А что с этими акционерами, которые хозяева «Вациуса»? От ним нам не может исходить угроза?

 

-- С этим тоже все в порядке. Корнейчука вообще никто больше никогда не найдет. А Валиев тихо помирает в Израиле. Наши ребята подловили его в Тюмени, когда он был без охраны, и всадили в него целый рожок от «калаша». Сразу не завалили – живучий, гад, попался. В тот день он должен был быть за рулем, а он почему-то оказался сбоку. За рулем какая-то телка сидела. Ее на повал, а Валиев впал в кому и до сих пор из нее не вышел. Я с врачами консультировался, они говорят, что если за месяц человек не выходит из комы – все, он не жилец. Мозг умирает, только сердце бьется. В таких ситуациях родственники обычно соглашаются на отключение от системы жизнеобеспечения, но валиевские близкие на что-то надеются.

 

Кириллин поморщился. Он слышал об этом покушении, в котором погибла девочка-подросток, племянница авторитетного предпринимателя (*154*) Ильдара Валиева, случайно оказавшаяся на месте дяди в момент нападения. Преступление наделало шума на всю страну. Нет, Дмитрию Владиславовичу было абсолютно наплевать на гибель ребенка. Если бы это нужно было для дела и не противоречило бы «интересам Родины», как их понимал пустившийся во все тяжкие отставной подполковник ГРУ, он пустил бы под нож всех детей не только в Тюмени, но и в России, как то сделал Ирод, пытаясь за счет массового избиения младенцев уничтожить того единственного, которого Бог-Отец послал на Землю, чтобы дать грешникам последний шанс. Его коробил шум, с каким Валиева проводили на тот свет. Кириллин был сторонником тихих смертей и бесследных исчезновений. А еще лучше – случайных аварий и внезапных инфарктов и инсультов. На худой конец правдоподобных самоубийств.

 

Калинин же, в свою очередь, недовольную мину на лице московского гостя истолковал по-своему. В прочем, каждый судит о других в меру собственной испорченности.

 

-- Мы хотели его добить здесь, в России. Его отвезли сначала в тюменскую ЦКБ (*155*), потом в Казань, на родину. Но везде больницы охранялись как Кремль. Его люди с оружием в руках дежурили не только у входа, но и на этажах. С первого дня его лечил свой врач – какой-то родственник. Он же потом с ним улетел в Израиль, в Хайфу. Подобраться к нему было просто не реально. Да и черт с ним, рано или поздно сдохнет и там, в Иудее.

 

Кириллин возблагодарил Бога, что Калине не представилось случая расправиться с Валиевым в больнице. Он представил, как Лысый или какой-нибудь другой отмороженный бандит со стволом в руках проникает в больницу и расстреливает Валиева на больничной койке. Резонанс получился бы оглушительный, и ФСБ ничего не оставалось бы, как заняться этим делом. А контрразведка – это далеко не полиция. Они умеют копать. И умеют просчитывать, чтобы понимать, кому выгодно то или иное преступление. А тут все просто как дважды два: бесследно исчезает Корнейчук, в подворотне расстреливают его патрона Валиева, а их совместное детище уплывает в третьи руки – те самые, которые сейчас заняты скупкой акций «Хангаза». Тут даже не нужно быть Штирлицем, чтобы вычислить заказчиков всех этих преступлений. Полиция просто по своему обыкновению не хочет заниматься ничем, кроме ловли гастрбайтеров и вымогательством с резиновых квартир (*156*). Ох, идиоты! Так можно поставить под угрозу всю операцию.

 

-- Никого не нужно добивать. Этим мы только привлечем к себе внимание. И не нужно недооценивать Валиева. Если человек смог заработать такие деньги наверняка он обладает неким даром дальновидения и смог предусмотреть систему защиты своего имущества. Куда Вы завели акции «Вациуса»?

 

Калинин нахмурился.

 

-- На «Олимп Менеджмент», -- ответил бандит и тут же стал понимать, о чем именно говорит Кириллин. Да, московский гость, как это ни печально, прав.

 

-- Остальные акции, которые Вы скупаете у работников «Хангаза», там же, на «Олимпе»?

 

Калинин обреченно кивнул.

 

-- Там же.

 

-- Просто замечательно! И что, Вы считаете что люди Валиева не заметят пропажи ста миллионов долларов?

 

Калинин не знал, что ответить.

 

-- Они все равно рано или поздно выйдут на нас. Слишком все открыто. Даже искать толком не нужно. И самое обидное, что что-либо делать уже поздно – все равно будет видно, что первым покупателем акций после захвата «Вациуса» был именно «Олимп».

 

-- Что же теперь делать?

 

-- Ничего. Все, что можно, Вы уже сделали. Остается только надеяться, что до аукциона они на нас не выйдут. Но для этого придется провести несколько отвлекающих маневров… Ладно, об этом после. Возвращаясь к вопросу о слежке за Груздевым. Я так толком и не услышал ответа – зачем Вы за ним все-таки следили?

 

-- Мы за всеми следили, -- пожал плечами Калинин. – После того как вылезла эта баба, вдова Колесникова, бывшего руководителя «Хангаза», и стала скупать акции, у нас траффик просто остановился. Не знаю, как дела обстоят у нее, но у нас уже две недели в офисе не было ни одного человека. Она дает по семнадцать рублей за акцию – на два рубля больше чем мы. Устраивает митинги, выступает по местному телевидению, про нее пишут в газетах. Она кричит, что Груздев – вор, призывает остановить рейдерский захват предприятия. А он как в рот воды набрал.

 

-- И правильно делает, что молчит. — парировал Кириллин.

 

-- Почему? – не понял Калина.

 

-- Начни он сейчас оправдываться – только хуже себе сделает. Его и так весь город ненавидит за задержку зарплаты. А раз оправдывается – значит, виноват. А так он все правильно сделал – сосредоточился на работе.

 

Калинин неопределенно пожал плечами – мол, Вам виднее.

 

-- Я так понимаю, за Груздевым Вы никаких косяков не нашли. – подитожил Кириллин.

 

-- Да мы следили за ним всего несколько дней!

 

-- Больше следить не нужно. – отрезал Кириллин. – Он опытный человек и Ваш хвост в два счета отсечет если ему нужно будет. А нервировать человека безосновательными подозрениями, когда на нем столько всего завязано, просто глупо. Отныне все действия будете со мной согласовывать. Нужно быть тише воды ниже травы.

 

-- Учту. – буркнул Калинин. Ему не понравилось, что этот человек, прибывший из Москвы, сейчас всем тут будет распоряжаться. Открыто своего неудовольствия он не высказал, но Кириллин все понял по эмоциям, отразившимся на его лице.

 

-- За кем-то еще хвоста вешали?

 

-- Хотели за Козловым последить, -- нехотя ответил Калинин, не желая попасть под очередную волну критики. Ему Шаман ничего не говорил, а этот тип критикует каждый его шаг что бы он ни сделал. Так не долго и до комплекса неполноценности дойти. – Это профсоюзный босс на «Хангазе». Груздеву удалось купить его, он людей агитировал, чтобы акции нам продавали.

 

-- Ну вот! Человек работает на нас, помогает, а Вы ему хвоста вешаете и рассматриваете чуть ли не под микроскопом. – усмехнулся Кириллин. Собеседнику было непонятно говорит он серьезно или издевается над ним. – Что, перестал помогать?

 

Калинин пожал плечами:

 

-- Не понятно. Я же говорю – две недели мы ни одной акции не купили.

 

-- Это и не удивительно. Какой дурак пойдет продавать за пятнадцать рублей, когда есть возможность продать за семнадцать? Вы бы за сколько продали? И кому? Ладно, шучу я. Не обращайте внимания. Мы Вас просили взять в обработку одного человека. Вы это сделали?

 

--- Вы про того, который заяву в прокуратуру написал? – оживился Калина. Он сразу воспрял духом. Здесь он мог отчитаться, что все сделал как его просили. –Да, он у нас. Здесь, на хате.

 

-- Общались с ним?

 

-- Немного, -- уклонился от ответа Калинин.

 

-- Я надеюсь, следов побоев на нем не осталось?

 

-- Ну что Вы! – всплеснул руками бригадир. Это было сказано таким тоном, как будто его заподозрили в скотоложестве. – Все сделали, как Валерий Никифорович велел. Можете сами убедиться, с ним все в порядке.

 

Кириллин поднялся. Бандит вскочил следом.

 

-- Ну что ж, пойдем убеждаться.

​

ПРИМЕЧАНИЕ К ГЛАВЕ 31

​

*149*. Тормоза (блат.) двери в камере.

 

*150*. Хата (блат.) – тюремная камера.

 

*151*. Поставить на лыжи (блат.) – условия, созданные одними арестантами для невозможности пребывания в камере другого арестанта. Как правило, поставленный на лыжи обращается к администрации с просьбой перевести его в другую камеру. В основном в результате такого перевода отверженный оказывается в обиженке и, соответственно, на положении обиженного. Это навсегда ставит на нем клеймо неприкасаемого в преступном мире.

 

*152*. Трек-триал -- это автомобильное соревнование с искусственными или естественными препятствиями на трассе, расположенной на сильно пересеченной местности и разделённой на зачетные секции. Цель такого соревнования -- прохождение трассы, через обозначенные на трассе курсовыми воротами за минимальное время, не превышая отведенное время. Участники должны пройти все ворота в определённой очерёдности. За нарушение или снос ворот назначаются штрафные очки или дисквалификация.

 

*153*. По настоящим, а не нововведенным, блатным понятиями поддерживать чистоту в хате – не то что не постыдное дело, угодное только шнырям, а прямая обязанность всех арестантов. Даже «воры» старой формации нередко личным примером наводили порядок в хате, чтобы наставить на правильные рельсы молодежь. Западло брать тряпку из рук ментов. В грязи же жить – еще большее западло.

 

*154*. Авторитетные предприниматели -- так в нулевые называли легализовавшихся в бизнесе криминальный авторитетов. Многие пошли еще дальше, став известными политиками, мэрами и чиновниками.  Яркие тому примеры – башкирский сенатор Изместьев (приговорен к пожизненному заключению за организацию серии заказных убийств; умер в тюрьме в 2014 году), депутат Госдумы Михаил Глущенко (Миша Хохол, один из лидеров «тамбовской» ОПГ; находится под следствием за организацию убийства известной журналистки Анны Политковской), ныне действующий глава Республики Крым (в составе РФ) Аксенов, ранее известный на полуострове под живописным прозвищем Винни-Пух. Список этот  можно продолжать до бесконечности.

 

*155*. Центральная клиническая больница.

 

*156*. Резиновая квартира – так называют квартиры, в которых проживает большое количество жильцов. К примеру, в стандартной двушке может жить до двадцати (!) гастрбайтеров, часто даже с детьми. Они спят на двухярусных кроватях и в туалет и душ стоят в очередь. Позже это понятие стало распространяться на квартиры, в которых делали номинальные регистрации приезжим. Так, были выявлены квартиры, в которых оказывались зарегистрированы и сто, и более временно проживающих. В реальности же эти люди никогда не то что не бывали в этой квартире, но даже не знали где она находится. Бизнес резиновых квартир плотно опекается участковыми.

​

​

​

​

​