СЕРГЕЙ ПАТАЕВ

Глава 29

​

Тель-Авив

Израиль

15 апреля 2013 года

 

Середина апреля в России – время, когда весна начинает, наконец, вступать в свои права. Но из-за с огромной территории, находящейся сразу в одиннадцати часовых поясах и в четырех климатических зонах, весна приходит в разные уголки этой самой большой страны мира в разное время и по-разному. В Москве, например, в это время снег уже растаял, пригревало теплое весеннее солнышко, пошли дожди. Девушки все чаще стали появляться в коротких юбках и легких до пупка куртках. В Татарстане снег тоже почти везде растаял, но было еще достаточно прохладно. Солнышко светило, но не грело. А на Ямале и вовсе была зима, правда, уже начавшая потихоньку сдавать свои позиции.

 

В Израиле лето было круглый год. Прильнув к иллюминатору Ришат Валиев во все глаза смотрел на простирающееся внизу море. «Боинг» авиакомпании «Эль-Аль» делал разворот над средиземноморским побережьем, заходя на посадку в аэропорт Бен Гуриона. Самолет плавно снижался и Ришат уже мог разглядеть усаженное пальмами побережье с золотым песком, блестевшим на солнце. Потом внизу показался город, увеличиваясь в размерах по мере снижения самолета. Ришат различал даже отдельные дома, машины на улицах. Казалось, еще немного и он увидит пешеходов, задирающих вверх голову, чтобы посмотреть, что за ревущая птица проносится над головой.

 

Дремавший в соседнем кресле салона бизнес-класса пожилой бухгалтер не обращал никакого внимания на раскрывающиеся за окном самолета красоты. Он неоднократно видел это море и эти пейзажи – правда, с других точек. В Израиль он летел впервые – также как и Ришат. Но Рифкату Халиковичу было глубоко плевать на все красоты мира. Единственное, что волновало этого человека, это красота его работы, порядок в бухгалтерском учете. И, разумеется, деньги. Много денег! Чем больше денег стояло на кону тем в большее волнение приходил этот маленький человечек с неброской внешностью, лысым черепом и бегающими глазками проходимца.

 

Шедевры, которые творил этот прирожденный финансист, были настоящим произведением искусства. Будь они публичны, их поставили бы в один ряд с египетскими пирамидами, родосским колоссом или висячими садами Семирамиды. Ни одна налоговая никогда не могла найти деньги, если спрятать их было поручено Рифкату Халиковичу. Поэтому в империи, которую возводил Ильдар Валиев, так нелепо недавно подстреленный в Тюмени, он занимал подобающее ему место. Как Индия была жемчужиной британской короны, так и Рифкат Халикивич Ситдиков был бриллиантом в короне валиевского клана.

 

Объявили посадку. Бухгалтер на секунду открыл глаза и огляделся, как бы уверяясь, что находится там, где и должен был быть – на борту вылетевшего из Москвы в Тель-Авив самолета. Убедившись в этом, Рифкат Халикович снова прикрыл глаза и не открывал их до того момента, пока самолет окончательно не остановился и стюардессы на трех языках поприветствовали пассажиров на Земле Обетованной. Все пять часов полета он провел разложив кресло в положение кровать и в полудреме.

 

Пассажиров бизнес-класса встречал отдельный микроавтобус, который отвез их на пункт контроля. Багажа у них не было, поэтому границу они прошли достаточно быстро. Правда, досмотр все равно был жестче чем в Домодедово. Их попросили раскрыть ручную кладь, поинтересовались целью визита, внимательно изучали документы, занесли паспортные данные в базу и что-то долго проверяли. Ришат в какой-то момент подумал, что их сейчас развернут обратно. Весь мир знал о длящемся десятилетиями нескончаемом противостоянии евреев и арабов на многострадальной палестинской земле. Он почему-то считал, что мусульманам в Израиль дорога закрыта. Полученный штамп в паспорт ни в коем случае не развеял этого убеждения – только добавил непонимания (*129*)

 

Когда паспортный контроль был, наконец, пройден, и они оказались в зале, где встречали прилетевших их друзья и родственники, Ришат обратил внимание на большое скопление каких-то людей в форме. Форма была разная – синяя, цвета хаки, черная. Многие были вооружены автоматами, в зоне видимости друг друга находились люди с собаками, которые, как предположил Ришат, были натренированы на поиск взрывчатки. Наверное, ни одна страна мира так не страдала от террористических взрывов где только можно, как Израиль. Палестинские террористы считали, что в Израиле никто не свободен от вины. Поэтому с завидной регулярностью жертвой таких атак становились женщины и дети.

 

И не смотря на это все Ришата очень удивили лица израильтян. Он ожидал, что они будут в постоянном напряжении, опасаясь стать жертвою очередного шахида. Но лица местных жителей были приветливы и доброжелательны. Громкое «шалом!» (*130*) раздавалось на каждом углу. Люди бурно выражали свою радость от встречи родственников и друзей, обнимались, смеялись, целовались. Казалось, что многолетняя гражданская война происходит в каком-то другом Израиле. В какой-то другой Израиль, но не этот, залетают самодельные ракеты из Сектора Газа. Заминированные остановки, автомобили, люди взрываются на другой Земле Обетованной, не на этой.

 

В Москве, где в последние годы успели забыть о терактах, да и раньше они не случались так часто чем в двадцать раз меньшем по населению Тель-Авиве, лица людей были хмурыми, неприветливыми и даже злыми. Даже евреи там не отличались от основной массы населения – русских, татар, гастарбайтеров. Возможно, это климат у нас такой, подумал Ришат, удивленно таращась по сторонам.

 

Миф о военном положении, созданный телеканалами, не имел ничего общего с реальностью. Туда, где война, туристы не едут. Аэропорт же, как и вся страна, был забит иностранными туристами. Казалось, их было больше чем местных жителей. Они заполонили все улицы, пляжи, отели, рестораны, кафе, бары. И никто не заморачивался по поводу сложной политической обстановки. Их речь на разных языках смешивалась, не позволяя определить кто и на каком языке разговаривает, создавая причудливую какофонию звуков. Словом, Тель-Авив предстал перед Ришатом типичным восточным городом каким он себе представлял его по книгам и кинофильмам.

 

Их встречали. Молодой мужчина, на вид татарин, не старше тридцати лет, узнав среди прибывших Рифката Халиковича, устремился к ним, приветливо улыбаясь. Его лицо показалось знакомым Ришату. Молодой человек сначала обнялся с бухгалтером, потом с Ришатом.

 

-- Марсель, -- представился парень.

 

-- Ришат.

 

Они обменялись рукопожатиями. Теперь Ришат вспомнил его. Марсель Минтимиров, один из сыновей старшего сына старшего же брата его матери. Раньше они часто ездили к ним в гости в Альметьевск. Потом родители состарились, отец Марселя умер от рака, а сын, окончив медицинский, стал нейрохирургом и уехал в Казань. Вот такая грустная ирония жизни. Получается, им с Ильдаром Марсель приходится племянником, хотя у них меньше десяти лет разницы. Ришату начинало казаться, что в бизнесе его брата заняты все их родственники – и близкие и дальние. Кроме него самого.

 

Они уселись в темно-синий «БМВ» седьмой модели. Водителем оказался грузин из Поти, который во время гражданской войны, полыхавшей в их республике, когда люди бежали кто куда мог, нашел в своей родословной бабушку-еврейку (*131*) и сумел получить статус репатрианта в Израиле, куда перевез с собой все свое многочисленное семейство. Сейчас Давид был уже полноценным гражданином. В его семье все выучили иврит, дети освоили даже английский, он же на государственном языке Земли Обетованной говорил так же как и по-русски – с чудовищным акцентом. Но в службе проката автомобилей с водителем его очень ценили за дисциплинированность, готовность работать двадцать пять часов в сутки и знание каждого уголка страны как свои пять пальцев. Многие богатые соотечественники, приезжая в Израиль на отдых или по делам, пользовались именно его услугами.

 

Давид знал аэропорт Бен Гуриона как свои пять пальцев. Умело лавируя между припаркованными где попало автомобилями встречающих и таксистов он довольно быстро вывез их на трассу. Через каких-нибудь полчаса они уже мчались по прибрежному шоссе на север. Тель-Авив остался позади. До Хайфы, где медленно приходил в себя после ранения Ильдар Валиев, было еще два часа пути.

 

В аэропорту имени Бен Гуриона тоже постоянным явлением были пробки, но они ни в какое сравнение не шли с тем, что творилось на подъездах к аэропорту Домодедово. Машины начинали занимать обочину в ожидании нужного рейса за 10-15 километров. После ответвления с трассы «Дон» до аэровокзала расстояние менее двадцати километров можно было ехать и час и два. В Шереметьево логистика пассажиров была организована получше, но Ленинградка до МКАДа убивала всю эту организацию напрочь. В итоге единственным гарантированным способом не опоздать на самолет и как-то спланировать свое время оставался аэроэкспресс. Во все три московские аэропорты теперь можно было доехать за сорок минут. До Домодедова – с Павелецкого вокзала, до Шарика (*132*) – с Белорусского, а с Киевского – до Внукова.

 

Поездка прошла в беседе. Говорили о родственниках, оставшихся в Татарстане и России, вспоминали общих знакомых. Об Ильдаре почти не говорили – Марсель тактично обходил стороной эту тему, а Ришат и Рифкат Халикович не допытывались – скоро они сами все увидят. О делах тоже не общались. Из этого факта Ришат сделал вывод, что его племянник-хирург, скорее всего, не участвует в делах его брата. Так как все трое знали татарский язык общались эти трое по-татарски. Давид, сам любитель поговорить в дороге, расписать прикрасы своей новой родины и поскучать по оставленной навсегда Грузии был этим фактом очень опечален, но никак не выказывал своего недовольства. Он понимал, что в его машине сидят люди серьезные и донимать их – верный способ лишиться работы.

 

Марсель рассказывал, с какими трудностями пришлось столкнуться когда искали место, куда можно перевезти на лечение Ильдара. Никто не знал кто в него стрелял и почему. Соратники всерьез опасались, что могут прийти добивать. Поэтому клиники Москвы и Казани отпадали – там это было сделать проще простого. Достаточно было подкупить какую-нибудь медсестру, чтобы она ввела больному, находящемуся в коме, какую-нибудь смертельную инъекцию или отключила на время систему жизнеобеспечения. Клятву Гиппократа в России давно променяли на Золотого Тельца. Уровень коррупции и разгильдяйства, царящий в системе здравоохранения зашкаливал. На качественное лечение могли надеяться лишь те, кому повезло иметь врача-родственника или врача-друга. Остальные же сталкивались, самое малое, просто с равнодушием. Нелепые смерти по недосмотру медперсонала давно уже перестали удивлять. И даже коммерческая медицина в России не гарантировала качества, сопоставимого со стоимостью лечения. Там просто разводили клиентов, находя у них все новые и новые болезни, которых у пациентов и в помине не было. Кто кто, а Марсель, сам хирург, плоть от плоти той системы, в которой он варился, знал обо всем этом не понаслышке.

 

Пользуясь своими связями он сумел в двухдневный срок организовать получение израильской cпециальной визы на лечение для своего раненного дяди, нашел самолет, оборудованный для перевозки тяжелобольных, находящийся в ведении МЧС, договорился с лучшей клиникой в Израиле, в невероятно короткие сроки оформил все необходимые документы и вылетел вместе находящимся в коме Ильдаром Валиевым в Землю Обетованную.

 

То, что раненного дядю-мусульманина должны были оперировать врачи-иудеи казалось дикостью только темным людям, понимавших ислам по-своему. Что касается настоящих мусульман, читавших Коран, то они никогда не считали христиан и иудеев неверными. Ибо и те, и другие – «Люди Книги», а Моисей (Муса) и Иисус Христос (Иса), священные для обеих религий пророки, пользующиеся не меньшим почитанием в исламской умме чем пророк Мухаммед.

 

Примером здоровых мусульманско-еврейских отношений могут служить отношения между Израилем и Турцией до прихода к власти в Анкаре Эрдогана (*133*) и трагических событий, связанных с «Флотилией Мира» (*134*). А так последние полвека турецкие строительные компании занимали лидирующее положение на израильском строительном рынке, воротилы Стамбула и Тель-Авива охотно инвестировали в экономику друг друга. А турецкая «ЭНКА», одна из крупнейших строительных фирм в мире, и вовсе возводила синагоги в Москве и на Земле Обетованной. К слову, первой страной, признавшей независимость мусульманского Азербайджана, был именно Израиль. И даже через 20 лет это продолжали помнить и в Тель-Авиве, и в Баку. Что еще раз подтверждало, что хорошие люди не делят других людей на своих и чужих.

 

В Татарстане, по-своему особенном субъекте в составе Российской Федерации, отношение к Израилю тоже было, в общем то лояльное и доброжелательное. Многие правоверные попадали в священный для трех религий Иерусалим именно через Тель-Авив, с которым Казань была связана регулярными авиарейсами. А поток туристов с татарскими фамилиями на Мертвое море не ослабевал даже в кризисный 2008 год. Также было популярным лечение в славящихся на весь мир своими врачами-профессионалами израильских клиниках. Особо добавить нужно и то, что в Хайфе, Яффе, Тель-Авиве и других городах этой страны практиковали врачи, для который до падения железного занавеса родными городами были Казань, Набережные Челны, Альметьевск, Елабуга. О прежней родине у этих людей остались самые добрые воспоминания, не омраченные ни погромами, ни антисемитизмом, которых властям республики удалось не допустить. Поэтому связи между репатриантами и их бывшими соседями не прерывались, а крепли к взаимной выгоде обеих сторон.

 

Хайфа – второй по величине город Израиля. Вместе с пригородами его население составляет миллион жителей. Город состоял из малоэтажной застройки предместий и небоскребов в центре. К слову, с севера на юг, от Хайфы до Газы, была сплошная городская застройка, где один населенный пункт плавно переходил в другой. В этом огромном мегалополисе (*135*) жило почти все население Израиля. Входил в него и Иерусалим, священный город трех религий – иудаизма, христианства и ислама. При всем при этом, при огромной перенаселенности, израильские города не задыхались в пробках как Москва. Дорожное движение было организовано идеально, ситуацию на дорогах контролировали самые современные системы мониторинга, которые даже длительность сигнала светофора варьировали в зависимости от конкретной ситуации на дороге.

 

Больница располагалась в северной части Хайфы. Им пришлось обогнуть город по объездной дороге прежде чем они попали в тихий пригород, усаженный ливанским кедром. Они давали хорошую тень и спасали от жары пациентов клиники, которые могли гулять в парке.

 

Клиника охранялась как важный объект. КПП на въезде, вооруженная охрана. По периметру – забор с вышками, на которых находились вооруженные люди. Ришат за время пути видел подобную охрану много раз и в самых неожиданных местах. Подобным образом охранялись школы, парки аттракционов, административные здания, стадионы, супермаркеты… И все равно чувства тревоги не было! Люди на улицах не боялись друг друга. Ришат с удивлением узнал, что арабы –мусульмане живут не только на Западном Берегу (*136*) и в Секторе Газа но и в самом Израиле. Они имеют израильское гражданство и пользуются равными с евреями правами. Арабский даже является вторым государственным языком в Израиле наравне с ивритом. Ришат не видел, чтобы кто-нибудь шарахался в стороны, когда на улице появлялась мусульманка в хиджабе. Ее, какзалось, просто не замечали и не ждали от нее ничего дурного. «Когда же в России так будет? – грустно подумалось Ришату. – Когда же у нас мусульманина перестанут бояться только за то, что он мусульманин?»

 

К самой больнице подъехать на автомобиле было невозможно. На КПП их проверили металлоискателем, который завели под кузов автомобиля, тщательно, как и в аэропорту, изучили документы, сняли копии паспортов – у всех, кроме Марселя. Его здесь знали, на него был выписан постоянный пропуск. Но все равно процедура проверки для него не была смягчена из-за этого обстоятельства. При этом охранники были очень предупредительными. Их действия совсем не оскорбили Ришата и Рифката Халиковича. Хотя проверяющие и были евреями, судя по звездам Давила (*137*) на цепочках, проглядывающие сквозь раскрытый ворот рубашки, они никак не выказывали негатива к гостям-мусульманам, хотя явно знали, что и Марсель, и Рифкат Халикович, и младший брат пациента, как и сам пациент, приверженцы ислама. То ли действительно были настолько толерантными, то ли пресловутая западная политкорректность. А Израиль, не смотря на то, что находился в самом сердце Ближнего Востока, был, безусловно, частью западного мира. Возможно, даже больше чем Россия. Как бы то ни было, но никто из прибывших не испытывал неудобств от проверки. А вежливость, с какой она была произведена, вообще потрясала. В России бусурман просто поставили бы раком и еще, чего доброго, заставили бы раздеваться до нижнего белья чтобы убедится, что в заднице не спрятан заряд тротила.

 

Автомобиль пришлось оставить на гостевой парковке. Давид был нанят на целый день поэтому безропотно остался ждать своих пассажиров на стоянке в машине. Ришат, Рифкат Халикович и Марсель уселись тем временем в подкативший через минуту четырехместный электрокар с водителем в зеленом халате, который подвез их прямо к одному из корпусов, в котором находились наиболее тяжело больные пациенты. Здесь лежали в коме и те, кто уже вышел из нее и приходил в себя в реанимации.

 

Их в очередной раз записали в журнале посетителей, дали гостевые халаты и улыбнулись, давая понять, что доступ в святая святых открыт. Марсель находился в этой клинике уже больше месяца и ориентировался не хуже, чем в своей родной больнице в Казани. Он уверенно прошел коридорами к лифту, на котором они поднялись на второй этаж. Потом был еще коридор, поворот в право и, наконец, они оказались у двери в палату. Рядом с палатой сидел вооруженный охранник в черной форме. Люди в такой же форме стояли на КПП и на вышках. На его боку болталась кобура с каким-то неизвестным Ришату, но очень большим стволом. Он не плохо разбирался в оружии. По форме ручки это, скорее всего, была итальянская «Беретта» тридцать восьмого калибра. С такого ствола можно завалить слона, не то что человека.

 

«О Аллах! Они и здесь, за тысячи километров от России, все равно бояться, что Ильдара придут добивать. Не смотря на охрану, вышки, системы видеонаблюдения, которыми нашпигован весь комплекс, они все равно бояться…»

 

Охранник, услышав шаги, поднялся. Марсель что-то сказал ему по-английски. Охранник мрачным взглядом посмотрел на прибывших с Марселем гостей как будто фотографируя их в своей памяти и опустился обратно на стул. Не поворачиваясь он костяшками пальцев правой руки постучал по двери в палату. Вскоре оттуда выглянула молодая девушка. Она не была похожа на еврейку – скорее на татарку. Ришат уже не удивлялся обилию земляков. Он понял, что в свое отсутствие рядом с раненным дядей Марсель мог оставить только очень близкого человека, которому доверял как самому себе. Местному, каким бы порядочным он ни был, он бы не оставил Ильдара пока ездил встречать важных гостей, прибывших из Татарстана. Поэтому девушка, вышедшая из палаты, вполне могла быть его сестрой или невестой.

 

Марсель сделал знак головой, показывая девушке, что она может быть свободной. Та молча кивнула и, спрятав ручки в карманы халата, быстро удалилась по коридору по направлению к лифтам. После этого Марсель повернулся к Ришату и жестом пригласил его войти в палату, где лежал его брат.

Ришат оглянулся на Рифката Халиковича. Но бухгалтер стоял, засунув руки в карманы брюк, и угрюмо смотрел на него. Всем своим видом он говорил, что входить в палату не собирается. Марсель тоже не собирался. Все смотрели на него и ждали, что первым в палату войдет именно он. Один. Заметив понимание в его глазах, Рифкат Халикович утвердительно кивнул: «Иди».

 

Ришат повернулся спиной к Марселю и бухгалтеру и, сделав шаг, осторожно открыл дверь в палату, где лежал его брат. Ладони вспотели от волнения. Сделав следующий шаг, он оказался внутри. Там, подключенный к капельницам и сложной медицинской аппаратуре жизнеобеспечения, которая мигала индикаторами и тихонечко попискивала в такт ударов сердца, лежал больной человек. Тот, кого он знал всю жизнь – столько же, сколько мать и отца. Тот, кто всю жизнь был ему примером. Тот, кто помог ему стать на ноги после тяжелого ранения на войне. Тот, из-за кого погибла его дочь. Тот, кого он ненавидел и мечтал задушить собственными руками, глядя при этом в глаза, чтобы видеть, как жизнь, капля за каплей, покинет стиснутое в его, Ришата, тисках тело.

 

Но в тот миг, когда он увидел брата, он не чувствовал ничего. Ненависть куда-то пропала. А жалости после смерти Алии в его сердце теперь не было места. Он вдруг понял, что очень устал. Наверное, сказались последствия длительного перелета и переезда на автомобиле через весь Израиль. Ему захотелось сесть. Он заметил стул в углу, у двери, и опустился на него. Стул еще хранил тепло девушки и легкий запах ее духов – она, видимо, сидела именно на этом стуле, а не на том, что стоял у окна, у изголовья кровати больного.

 

Ильдар смотрел на него немигающим взглядом. Пустым и бессмысленным. В нем не было ни капли жизни. Ришат вдруг понял, что такой взгляд может быть только у мертвеца. Собрав остатки сил, он вскочил со стула и чуть ли не в прыжке достиг изголовья. Он нагнулся, чтобы лучше разглядеть лицо брата и убедиться в верности своей печальной догадки. Но нет, человек на больничной койке был жив. Еле заметно, но дышал. Кривая на приборах также подтверждала раюоту сердца. Жив.

 

Ришат глядел на изменившееся до неузнаваемости лицо брата и  не мог понять – как такое вообще могло произойти?!

​

ПРИМЕЧАНИЯ к Главе 29

​

*129*. С 2008 года россиянам не нужна виза для посещения Израиля. Разрешение на въезд ставится в паспорт в аэропорту по прибытию. Можно получить штамп на отдельный лист бумаги, если обладатель паспорта, к примеру бывает в Иране или Саудовской Аравии. С наличием израильского штампа в паспорте могут просто не пустить в большинство мусульманских стран мира.

 

*130*. Шалом (иврит) – привет

 

*131*. Национальность у евреев определяется по матери. Достаточно иметь в своих предках по материнской линии (мама, бабушка, мама отца, бабушка отца) евреев чтобы претендовать на получение статуса репатрианта на Земле Обетованной. Евреев в своей родословной отыскивают даже сомалийцы и эфиопы (!!!). Поэтому не удивляйтесь, если когда-нибудь в синагоге где-нибудь в Хайфе или Иерусалиме встретите раввина-негра. Поистине, чудеса Господни не знают границ – ни по расстоянию, ни по совести.

 

*132*. Так в простонародье москвичи называют аэропорт Шереметьево.

 

*133*. Реджеп Тайип Эрдоган – премьер-министр Турции (2003-2014) и ее президент (с 2014 года). Лидер правящей Партии Справедливости и Развития. Считается главным идеологом построения в Турции умеренного исламского государства («евроислам»). В 1997 году был осужден на четыре месяца за разжигание межнациональной розни, что в дальнейшем помешало ему стать премьер-министром. Для того, чтобы Эрдоган смог занять этот пост, его сторонникам в Национальном Меджлисе пришлось провести соответствующие изменения в турецкой конституции. При его правлении в мире заговорили о реставрации Османской Империи, а отношения с Тель-Авивом с партнерских скатились до уровня почти враждебных. При этом Эрдоган – последовательный сторонник интеграции Турции в Евросоюз. Родители Эрдогана – выходцы с Северного Кавказа, переселившиеся в Турцию с одной из волн мухаджиров.

 

*134*. «Флотилия Мира» (или «Флотилия Свободы») – речь о конфликте между Армией Обороны Израиля и активистами движения «Free Gaza Movement» в Средиземном море у берегов Сектора Газа в мае 2010 года. В тот момент когда шесть судов конвоя подошли к берегам Израиля, пытаясь прорвать израильскую блокаду Сектора Газа, они были задержаны израильским морским спецназом. На трех пассажирских и трех грузовых кораблях находилось около 700 активистов и около 10 тысяч тонн гуманитарных грузов  (лекарств, продовольствия и стройматериалов) для жителей Газы. В результата израильской атаки были убиты 9 и ранены 30 активистов. Также ранения получили 15 израильских солдат. Организатором флотилии выступили турецкие исламские радикалы. Также среди задержанных преобладали (350 человек) турки. Официальная Анкара очень резко отреагировала на данные события, отозвав своего посла из Тель-Авива и, фактически, прервала с Израилем дипломатические отношения, в одночасье превратившись во врагов еврейского государства.

 

*135*. Мегалополис – скопление агломераций (мегаполисов).

 

*136*. Западный Берег Реки Иордан – земля между собственно Израилем и Иорданией, отделена от Сектора Газа (другая составная часть Палестинской Национальной Автономии) израильской территорией. После смерти лидера ООП Ясира Арафата к власти в ЗБРИ пришли его преемники во главе с Махмудом Аббасом, рассматривающие в том числе и мирные варианты сосуществования с еврейским государством. В полуанклаве Сектор Газа, который не имеет общей границы с ПНА, но граничит с Израилем и Египтом, имеет выход к Средиземному морю, власть оказалась в руках исламских фанатиков из ХАМАС, которые главным своим принципом провозгласили уничтожение еврейского государства на палестинской земле. Газа и ЗБРИ находятся в состоянии необъявленной войны – хамасовцы считают «шайку Аббаса» предателями и не признают главенство администрации ПНА над Сектором. И если Западный Берег худо-бедно развивается, там есть какая-то экономическая активность, то Газа стала прибежищем террористов всех мастей, живет в условиях израильской и египетской блокады и постоянно обменивается с Израилем ракетными ударами и страдает от ответных карательных акций Тель-Авива.

 

*137*. Звезда Давида – древний символ в виде шестиконечной звезды (гексаграммы), в которых два одинаковых треугольника наложены друг на друга, образуя структуру из шести одинаковых углов. По одной из легенд – таковой была форма щитов воинов царя Давида. По другой легенде – так выглядела печать царя Соломона.

​

​

​

​

​