СЕРГЕЙ ПАТАЕВ

Глава 33

​

В том самом гараже, где совсем недавно ожидал своей участи Святослав Максимович Корнейчук, прикованный к той же трубе, находился новый узник. Он был напуган не меньше своего предшественника. Но если первый ясно понимал хотя бы почему он здесь и что от него хотят, то Василий Ильин был просто в шоке. Он не был ни бизнесменом, ни проходимцем. Он не имел долгов, никогда не спал с чужими женами. А про такие мерзости, какие творил Корнейчук с детьми – так это вообще для его сознания было немыслимо. Он был простым работягой на «Хангазе». И тем не менее и он оказался в руках бандитов.

 

Его схватили когда он шел с работы домой. Он вернулся с вахты в субботу. У всех был выходной, и у них тоже. Просто в пятницу была сильная метель и на буровой было принято решение подождать. На следующий день погода улучшилась и вездеходы смогли, наконец, вывезти их в город.

 

В то время когда Галина Вадимовна, вошедшая в раж, агитировала рабочих продавать ей акции по справедливой цене, а не проходимцам из Москвы, Василий Николаевич как раз переодевался в рабочем гардеробе в одном из корпусов Управления вахтовых работ АО «Хангаз». Переодевшись, он сразу же заспешил домой. Успел позвонить жене и сказать чтобы ставила еду на плиту, а то уж очень он соскучился по домашней стряпне. Дошираки и самоварная еда а-ля каша из топора под конец двухнедельной вахты уже не лезла в горло.

 

Ему не было никакого дела до митинга на площади у Детского Парка. Да и не знал он что  в городе какой-то митинг проходит – на вахту новости не доходили. А те, что доходили, все равно были с опозданием. А если бы и знал – все равно бы не пошел. Сегодня, по крайней мере, точно. Хотелось быстрее залезть в ванную, обнять жену, поиграть с детьми. Теперь две недели он будет со своими домашними. А потом – снова на буровую на две недели.

 

Поглощенный предвкушениями от долгожданной встречи с женой и детьми, о ванне и домашней еде, Василий не обратил никакого внимания на «Приору» у проходной. Да и с чего бы ему обращать? Он жил ровно, врагов не имел, от теней по ночам не шарахался. Поэтому он спокойно шел, вернее даже бежал, по заснеженным улица. До дома было недалеко. По пути с ним с его вахты никто не шел – коллеги жили в других концах Ноябрьска.

 

Так буровик Ильин в сопровождении «Приоры», которая медленно двигалась за ним на приличном расстоянии, преодолевал метр за метром, все ближе приближаясь к родному кварталу. Время от времени ему встречались прохожие, с какими-то он здоровался на ходу, но не останавливался чтобы покалякать – было холодно, мороз щипал открытые части тела, и это не смотря на то что на дворе уже стоял апрель. Да и очень уж домой хотелось.

 

На каком-то отрезке пути никого больше не оказалось. Никто не шел на встречу, никто не шел следом. В это время «Приора» резко увеличила скорость и, обогнав буровика, подрезала его. Автомобиль резко вильнул в право и остановился перед Ильиным, едва его не сбив. Василий не успел сообразить что происходит, как двое мордоворотов, выскочив из автомобиля, скрутили его и как мешок картошки запихнули на заднее сиденье, сжав с двух сторон. Водитель втопил в пол педаль газа. Забуксовав и заерзав по снегу машина, виляя, выехала на проезжую часть и понеслась, на сколько позволяла заснеженная дорога, на выезд из города. Все произошло в считанные секунды. Свидетелей, как водится, у этого похищения не оказалось.

 

В машине Ильину несколько раз ударили по голове, в живот, так, что он согнулся в три погибели. Его спихнули с кресла и затолкали в узкое пространство между сиденьями. В рот засунули кляп. Руки завели за спину и перетянули пластиковым жгутом. Сверху накинули какое-то покрывало и стали на него сверху ногами. Пошевелиться было невозможно. Тем не менее, один из похитителей обратился к нему с напутствием:

 

-- Не рыпайся, падла. А то и до вечера не доживешь.

 

Ильин и не рыпался. Во-первых, это было для него сейчас физически не возможно. Во-вторых, его пробрал дикий ужас, парализовавший волю. Кто и за что с ним так поступил – он не то что не знал, даже предположений никаких не было.

 

Сколько они ехали он не знал, но в конце концов машина где-то остановилась. С него сняли покрывало и выволокли наружу.  Все, что смог мельком увидеть Василий Ильин, пока не оказался в месте заточения, это какой-то хоздвор частного домовладения и рубленная хата. Потом его втащили в гараж и приковали наручниками к батарее. Приковали  только одну руку, вторая оставалась свободной. Дали по почкам и оставили в покое.

 

В таком положении он провел несколько дней. Его кормили раз в день дошираком и хлебом с водой. Не били, но и не разговаривали. Все вопросы Василия оставались без ответа. У него было много времени вспомнить всю свою жизнь чтобы попытаться найти человека, кому он мог гипотетически нанести обиды, за которые могли последовать такие вот ответные действия. И не смог вспомнить. Ильин был обычным тюфяком. Скорее ему могли бы нанести такие обиды чем он.

 

И вот наконец у ситуации стало появляться какое-то разрешение. Спустя несколько дней после похищения его отстегнули от батареи и куда-то повели. Вывели на улицу. Было темно – судя по всему, был вечер. Он замешкался было на мгновение, пытаясь вдохнуть побольше свежего воздуха, но его грубо толкнули в спину, давая понять, что останавливаться не стоит.

 

-- Пшел!

 

Его ввели в хату – ту самую, которую он видел, когда его выгружали из «Приоры» прежде чем приковать в гараже. Там с него сняли наручники и провели в зал. На диване сидели уже знакомые лица. Одних он помнил как своих похитителей. Другие приносили еду. А третий… В одном он узнал одного из тех, кому они продавали акции! Да, точно, это тот самый скупщик, который перед его с мэром появлением играл в нарды со своим коллегой. В голове как будто стало проясняться:

 

« Неужели они хотят у меня забрать деньги, которые заплатили мне за мои же акции?!»

 

Только денег у Ильина уже не было. Они с женой закрыли долги в первые же дни после продажи, погасили ипотеку и внесли несколько платежей вперед – на всякий случай. Никто ведь не знал сколько продлится задержка зарплаты на «Хангазе». Ох, и чуяло его сердце – темная эта история с акциями. Не надо было связываться. С другой стороны, у них тогда были бы просрочки по ипотеке. Банку до лампочки задержки или незадержки – в два счета выселили бы с семьей на улицу.

 

В любом случае, отдавать этим бандитам было уже нечего. Пускай хоть режут.

 

Среди присутствующих один выделялся из общей массы. Дорого одетый, красиво подстриженный, с осанкой военного. Он походил на директора и никак не вязался с окружающими его уголовниками с откровенно бандитскими рожами. Судя по всему, он был здесь главный.

 

Увидев, что Ильин остановился в проходе, «директор» сделал жест рукой и улыбнулся:

 

-- Проходи.

 

Василий сделал несколько шагов вперед. Под ногами что-то зашуршало. Так шуршит целофан. Он глянул под ноги – так и есть, пол был зачем-то устлан полиэтиленом. Он сделал еще несколько шагов и оказался в центре комнаты.

 

-- Ложись. – скомандовал «директор»

 

Ильин замешкался.

 

-- Что? – переспросил он. – Ложится?

 

-- Ну да, -- кивнул «директор». – Ложись на пол. Видишь, специально для тебя целофан застелили чтобы ты не запачкался.

 

Шутка понравилась братве и те довольно заржали.

 

Ильин беспомощно оглянулся по сторонам и увидел лица, смотревшие на него с интересом. С таким интересом юный  натуралист смотрит на бабочку прежде чем насадить ее на иглу.

 

-- Тебе помочь или как? – вкрадчиво спросил Лысый. Он при этом ласково улыбался Василию, но это была улыбка гремучей змеи, готовой вот-вот броситься на жертву. В руках Лысый держал допотопный дисковый телефонный аппарат, обмотанный невероятным количеством проводов.

Ильин еще успел удивиться – откуда такой? Он таких не видел уже лет десять.

 

Ильин беспомощно оглянулся по сторонам. Помощи ждать неоткуда. Вокруг только нагло улыбающиеся рожи. Даже не лица, а именно рожи. Рожи диких зверей. Так кошка, загнавшая мышь в угол откуда нет выхода, играет с ней, прежде чем съесть. Если он сам не ляжет – ему однозначно помогут. О сопротивлении Василий даже не думал. Только бы выжить. Но что они задумали?

 

Еще раз бросив затравленный взгляд на своих мучителей буровик стал медленно опускаться на колени. На лбу выступила испарина, тело забила крупная дрожь. Он встал на колени, затем, глядя только перед собой, опустился на живот лицом в низ.

 

Лысый ловкими движениями, помогая себе одновременно руками и ногами, стал приводить пленника в нужное положение. Раскинул ему руки, ноги также разбросал на ширину плеч, после чего оголил лодыжки, задрав штанины, и рывком задрал рукава на рубашке так, что ладонь оказалась открыта вся. Василий не видел что он делает, а только чувствовал. Характера этих манипуляций он не понимал. Штаны на заднице не трогали – значит, насиловать не собираются. Но все равно не понятно.

 

Что-то сжало каждую из лодыжек – как будто прищепками. Не сильно но чувствовалось. Потом такие же «прищепки» повесили на пальцы рук – на указательные.

 

-- На яйца нацепи, - предложил один из бандитов.

 

Лысый не обратил на его реплику никакого внимания. Вместо этого он достал из кармана резиновую вставку, которую обычно боксеры вставляют перед поединком между зубами чтобы эти самые зубы защитить и, помяв ее, будто проверяя на прочность или эластичность, поставил свой реликтовый «телефон» у ног Ильина и, обойдя обмотанное проводами тело, нагнулся у головы бедолаги. Ильин лежал с зажмуренными глазами. Со лба стекал пот как с водопада. Еще немного и вокруг головы будет настоящая лужа на полиэтилене. Лысый потрепал его по щеке. Василий открыл глаза, чтобы узнать что хочет от него его мучитель.

 

-- Возьми это в рот и сожми между зубов. – Лысый протянул ему эту резиновую вставку.

 

Василий зажмурился, хватая ее зубами. Но вроде ничего не произошло. Лысый поднялся и, взяв свой аппарат, пошел и уселся на диване рядом с «директором». Воткнул вилку в розетку. Рядом с «директором» уже сидел непосредственный руководитель Лысого  – Витя Калина – с интересом наблюдавший за движениями Лысого. Кириллин (а это именно его Ильин обозначил для себя как «директора») безучастно смотрел на все это, как будто каждый день только и наблюдал за подобным. А то и сам проводил такие экзекуции.

 

-- Гриша, -- позвал Лысый. На его зов откликнулся один из бандитов, который откуда-то достал пластиковые хомуты и зафиксировал положение Ильина (руки и ноги на ширине плеч) за скобы, которые заранее были вбиты в стены на уровне чуть выше пола.

 

Когда Гриша вернулся на место Лысый взял в руки свой «телефонный аппарат». От этого аппарата тянулось четыре провода-ответвления, два из которых были зафиксированы на ногах, а два – на руках жертвы. Он стал накручивать диск. Вставив палец в ячейку «ноль» дотянул до упора и отпустил. Электрический ток побежал по проводам. Диск неспешно стал возвращаться в исходное положение. А тело Ильина забилось в диких конвульсиях.

 

Самому Ильину казалось, что у него сейчас лопнут глаза. Он бы откусил свой язык от невероятной боли если бы не защитная пластина, которую дал ему перед экзекуцией Лысый. Казалось, кто-то живьем вырывает скелет из плоти и он этот скелет видит прямо перед собой. Волосы будто вылазили из луковиц. Если бы его тело не было зафиксировано пластиковыми хомутами, он бы наверное, сейчас извивался бы угрем на полу.

 

-- Ни хрена себе! – выдохнул восхищенно тот из бандитов, кому подобное зрелище было в диковинку.

– Сколько же по нему садануло?

 

-- 160 вольт. – гордо ответил Лысый. – Больше нельзя, а то сразу сгорит.

 

Вот диск «телефона» снова стал в исходное положение. Мучитель подождал пока тело несчастного перестанет биться в конвульсиях и снова набрал «ноль». И отпустил. И как только диск начал свое движение в исходное положение, ток снова пошел по проводам, передаваясь через металлические зажимы телу жертвы. Ильин опять зашелся в нечеловеческой боли. От разряда тока кровь вскипала в венах. Сердце начинало молотить барабанной дробью, готовясь вот-вот вырваться из груди. И снова невидимая рука вынимала скелет из плоти. И снова вот-вот готовы были лопнуть глаза.

 

Каждое токопускание на самом деле было по времени не больше десяти-пятнадцати секунд, но Ильину казалось, что проходила целая вечность. Вернее, он вообще потерял счет времени от боли и болевого шока. Тогда, когда диск возвращался в исходное положение, процесс был обратный, но не менее болезненный – как будто скелет с глазами обратно впихивали в плоть, как будто миллион иголок вынимали из каждой поры. Мочевой пузырь не выдержал на втором витке пытки и брюки Ильина стали мокрыми.

 

-- Ну, Бог любит троицу. – Калинин дал добро на третье токопускание. Лысый охотно в третий раз стал набирать «ноль» на своем чудовищном аппарате. Ток снова миллионами игл впился в тело несчастного.

 

-- Главное, не перестарайтесь. – напутствовал Кириллин. – А то нам просто не с кем будет потом общаться.

 

Когда прекратилась, наконец, эта пытка, Лысый отставил свой аппарат и выдернул шнур из розетки. Удивительно, но этот страшный пыточный агрегат питался от обычной домашней розетки на 220 воль. Он принимал из нее электрический ток, уменьшал его мощь почти в два раза и эту не смертельную дозу через медные провода, подключенные к оголенным частям тела, передавал жертве, от чего та испытывала невероятные мучения.

 

Пытка током – не новое средство пыток. Электрический ток успешно использовали и фашисты, и коммунисты. А в Соединенных Штатах, этом оплоте демократии и главенства прав человека, на электрическом стуле, правда, на много более мощном, чем агрегат Лысого, до сих пор в некоторых штатах казнят преступников. Не смотря на то, что это довольно мучительный способ казни и многие жертвы умирают не сразу, некоторых приходится убивать по нескольку раз, защитники человеческого достоинства типа Международной Амнистии (*164*) молчат в тряпочку по этому поводу. Зато разгон маргиналов на Болотной площади в Москве или пресечение массовых беспорядков где-нибудь в Минске, где сидит неугодный Вашингтону и Брюсселю режим Батьки Лукашенко (*165*), мгновенно вызывает вой так называемой демократической общественности от берегов Туманного Альбиона до Австралии.

 

В современной российской действительности пытка током широко применяется в правоохранительных органах. И зачастую пыточные агрегаты просты и незамысловаты. Они выглядят именно так – в виде телефонного аппарата с проводами. И пытка такая имеет красноречивое название «Звонок маме». Пытка током очень любима нашими правоохранителями (*166*). Она не требует физических усилий как, скажем, избиение. Не оставляет никаких следов применения, зато вызывает такие страдания у жертвы, что жертва, как правило, готова подписаться под чем угодно – даже под убийством Кеннеди. Лишь бы пытка прекратилась. Если у жертвы больное сердце, то дело вполне может закончится смертью от отстрой сердечной недостаточности. Ну да это издержки, которые мало останавливают садистов. Жизнь в России стоит меньше чем ничего.

 

Гриша, скривив лицо от брезгливости, быстро отсоединил провода и, стараясь не задеть обмочившуюся жертву, перекинул их Лысому. Лысый любовно обмотал провода вокруг аппарата и отставил его в сторону.

 

Ильин тихо приходил в себя на полу в луже собственной мочи. Голова гудела как трансформаторная будка. Все тело болело и, вместе с тем, он ощущал дикую слабость. Он не смог бы сейчас подняться на ноги самостоятельно потребуй от него этого его мучители. Теперь он понял почему пол был устелен полиэтиленом. Бандиты, видимо, имели опыт в подобных делах и заранее все предусмотрели. И эта резиновая пластина во рту – если бы не она Василий мог от болевого шока даже собственный язык откусить.

 

-- Минут через десять придет в себя. – констатировал Лысый тоном эксперта.

 

-- Вещь, -- похвалил Калинин.

 

Кириллин воздержался от пустого трепа. При этом Лысый с Калиной переговаривались так как будто Ильина в комнате не было. Хотя какое им было дело до какого-то работяги? Они и человека то в нем не видели. Чего им стесняться?

 

Через некоторое время Кириллин заметил, что Ильин стал приходить в себя. Его тело больше не било дрожью. Он пытался шевелить конечностями, проверяя как они двигаются. Ну что ж, пора.

 

-- Эй, ты, выплюнь резинку изо рта. – обратился Кириллин к жертве.

 

Ильин подчинился. Усилием воли выплюнул пластину на пол. От него отсоединили и убрали все провода, но он так и остался лежать распятый на полу лицом в низ. Что они еще задумали? Какую еще пытку для него приготовили?

 

-- Ты меня слышишь? Понимаешь что я говорю? – спросил Кириллин.

 

Василий сделал движение головой. Но так как он лежал упершись носом в пол движение оказалось малоинформативным для его мучителей.

 

-- Я хочу чтобы ты мне ответил.

 

-- Да, -- собравшись с силами произнес Ильин.

 

-- Отлично. – Кириллин подался вперед. – Буду с тобой откровенен, Василий Николаевич. Живым ты отсюда не уйдешь. То, что нам надо, мы от тебя все равно получим. Будешь упорствовать, строить из себя героя – значит, еще раз переживешь все это, что уже пережил. Если и это не поможет – мы привезем сюда твою жену и детей и на твоих глазах сделаем с ними то же, что и с тобой. А потом убьем вас всех. Поверь мне, я не шучу. У тебя выбор только один: либо ты честно рассказываешь нам то, что нас интересует и потом умираешь, либо ты упорствуешь и вместе с тобой умирает вся твоя семья. Обещаю, что мы тебя убьем без боли. Если ты, конечно, все расскажешь нам. Ну что, какой вариант выбираешь?

 

Василий в ответ только громко разрыдался.

 

-- За что???

 

Кириллин поморщился.

 

-- Ну что это за бабские слезы. Ты же мужчина! Возьми себя в руки. Ты в армии служил или нет?

 

Но Ильин не ответил. Он не хотел умирать! Почему он должен умереть? Что он сделал?! Но от одной мысли, что убьют и его семью, его маленьких детей, он чуть с ума не сошел. Где Бог?! Почему он так позволяет с ним обращаться?!

 

-- Я вижу, ты хочешь выбрать второй вариант. – произнес Кириллин. – Жаль. Ребята, едьте за его бабой и детьми. Он не понимает, что мы с ним здесь в игрушки играть не будем.

 

От мысли, что сейчас сюда привезут его самых близких людей, будут пытать током, а потом убьют, Ильин пришел в ужас и задергался на полу будто пытаясь разорвать крепкие пластиковые хомуты, на которых он был распят.

 

-- Не-ет!!! – вопил от ужаса Василий. – Не надо!!! За что???

 

-- Хорошо, их никто не тронет. – спокойным тоном произнес Кириллин. От этого его спокойствия Василий приходил в еще больший ужас. Как можно вот так просто рассуждать об убийствах невинных людей, а тем более детей?! – Но и ты должен тогда быть с нами откровенен. Начнешь юлить – ничто не спасет твою семью. А так они могли бы пожить. Я тебе обещаю, что с ними ничего не случится. Даю тебе слово офицера. Я честен с тобой. Я тебе честно сказал, что ты живым отсюда не уйдешь. Я мог бы тебя обмануть, но этого не сделал. От тебя я жду такой же честности в ответ. Сохрани жизнь хотя бы своей семье, если тебе не удалось сохранить свою. Будь мужчиной.

 

Ильин только задергал головой. Сказать что либо он был не в силах – в горле все пересохло и стоял такой ком что, казалось, он сейчас задохнется.

 

Кириллин решил уточнить:

 

-- Ну что мы договорились?

 

-- Да, -- выдавил Ильин. Его ответ прозвучал еле слышно, почти шепотом.

 

-- Освежите его, -- приказал Кириллин.

 

Гриша взял со стола графин с водой и вылил его на голову буровика. Холодная вода приводит в чувство. Понимая, что жизнь жены и детей сейчас находится в его руках, Василий постарался взять себя в руки. И у него это получилось. Спрашивал он уже глухо, но спокойно:

 

-- Что Вам нужно?

 

-- Ты писал заявление в прокуратуру о невыплате заработной платы? – сразу перешел к делу Кириллин

 

-- Да, -- поникшим тоном ответил Ильин.

 

-- Я читал это твое заявление. Он написано очень грамотным юридическим языком, со ссылкой на законы. Я просмотрел твою биографию – школа восемь классов, хабза (*167*). Хоть убей не поверю что ты сам это сочинил. Похоже на произведение юриста, поднаторевшего в гражданско-правовых отношениях. Жена тоже у тебя из простых людей. Торговое училище, продавец в сетевом магазине. Не она ведь тебе помогала писать эту кляузу?

 

-- Нет! – испугался Ильин. – Она тут вообще не при чем. Клянусь Вам! Клянусь детьми!!! Она даже не знает что я был в прокуратуре.

 

-- Я знаю, что она не при чем. – успокоил его Кириллин. – Не переживай. Я тебе дал слово – твою семью никто не тронет. Но за это ты должен нам все рассказать как на духу. Кто тебя надоумил писать это заявление?

 

-- Дмитрий Сорокин. – не задумываясь, выложил Ильин. Вряд ли они что-либо смогут сделать градоначальнику, а вот рисковать своей семьей Василий не стал бы ни ради кого. Даже ради себя.

 

-- Кто этот Дмитрий Сорокин?

 

Вместо Ильина ответил Калина, которому вдруг захотелось показать Кириллину, что он свободно ориентируется в городе и знает кто есть кто. И тем самым хоть как-то повысить свой авторитет в глазах этого московского варяга.

 

-- Это мэр Ноябрьска. – лениво произнес Виктор.

 

Кириллин посмотрел на Калину, потом перевел недоверчивый взгляд на Ильина.

 

-- Ты знаком с мэром?

 

Василий обреченно кивнул:

 

-- Мы соседи. Живем на одной площадке. – обреченно пояснил он.

 

Удивились все – даже вечно невозмутимый Кириллин.

 

-- Во как бывает! – нарушил неожиданную тишину Лысый.

 

Кириллин быстро обдумывал услышанное. Разрозненная информация постепенно начала складываться во что-то более менее логичное. Всплывшая неожиданно фигура мэра была тем самым недостающим звеном, которого не хватало во всей этой комбинации. Мэр, прокурор, вдова – вполне себе жизнеспособная связка. Хотя, стоит признать, поворот достаточно неожиданный. Теперь дело за подробностями. Он душу вытрясет из этого Васи, но узнает все, что тому известно. Этот Ильин теперь никуда не денется – все выложит прежде чем умереть. Ради того, чтобы вывести врагов на чистую воду Кириллин пустил бы под нож и жену, и детей своего пленника. Пускай они ни в чем не виноваты – это дело десятое. Если от этого будет польза – он будет убивать не задумываясь, без всяких угрызений совести.

 

Стрелка часов жизни буровика все быстрее спешила в обратную сторону. В сторону его конца.

​

ПРИМЕЧАНИЯ к Главе 33

​

*164*. Международная Амнистия (Amnesty International)  международная неправительственная организация,  основанная в Великобритании в 1961 году. Главная провозглашенная цель организации – борьба за права человека во всем мире. Также активно выступает против смертной казни. Жестко критикуя каждый смертный приговор в странах, где смертная казнь узаконена (Китай, Иран, Белоруссия, Саудовская Аравия, другие страны), практически игнорирует смертные приговоры в США.  Насчитывает несколько миллионов членов в 60 странах мира. Получила Нобелевскую премию за свою правозащитную деятельность.

 

*165*. Имеется в виду первый президент Белоруссии Александр Григорьевич Лукашенко, попавший в кресло главы государства чуть ли не прямиком из руководителей совхоза. Поддерживает имидж этакого простоватого белоруса, отца нации. Отец по-белорусски и будет батька. Отсюда и прозвище. Источники расходятся в его происхождении. Одни (президентское окружение) утверждают, что это есть суть отношения народа к их «царю», признание его отцом нации, другие (оппозиция) приписывают происхождение термина отделу агитации и пропаганды белорусского лидера под руководством (уже бывшем) экс-полковника Заметалина, которого та же оппозиция за глаза называла не иначе как Геббельсом.

 

*166*. Автор знает о чем говорит. В 2010 году его (автора) пытали в ОВД «Коммунарка» в Ленинском районе Московской области (ныне Новая Москва). Пыткой руководил оперуполномоченный Боев и следователь-женщина СКР, которые под пытками заставляли автора взять на себя преступление и написать явку с повинной. Тогда автору этой книги пришлось так и поступить. Но так как кроме признания НИКАКИХ доказательств по данному делу не было, это чистосердечное признание так и повисло в воздухе. И для автора все закончилось легким испугом. А оперуполномоченный Боев до сих пор охраняет порядок на наших улицах.

 

*167*. Хабза – простонародное название профтехучилищ (ПТУ).

​

​

​

​

​