Это текст. Нажмите, чтобы отредактировать и добавить что-нибудь интересное.
Сергей Патаев
ЧЕРНЫЕ СЛЕЗЫ
Глава 25
-- Сегодня над «Хангазом» нависла туча. – кричала Галина Вадимовна на импровизированном митинге.
Женщина не имела опыта публичных выступлений и не умела пользоваться звукоусиливающей аппаратурой. В ее руках был хороший мегафон, переданный ей Сорокиным. Можно было говорить вполне спокойно, аппарат усилил бы ее голос в несколько раз и ее услышали бы на всех концах площади.
Митинг никто заранее не согласовывал с городскими властями. Да и митингом это было назвать сложно. Сегодня была суббота, а по традиции в этот день на главной площади Ноябрьска проводилась ярмарка. Вернее, она проводилась три дня в неделю – с пятницы по воскресенье. Но именно в субботу на ярмарке было наиболее многолюдно. Особенно начиная часов с двенадцати. Люди просыпались и после рабочей недели вместе с семьями выходили погулять. Мамы, папы, дети… А так как в небольшом Ноябрьске с развлечениями было не очень, то люди курсировали между аттракционами в Детском Парке и городской ярмаркой. А некоторые за день успевали побывать и там, и там.
Место и время для выступления было выбрано очень удачно. На площади стоял помост, одновременно служивший трибуной для городских властей, когда они обращались к горожанам во время праздников и сценой, на которой потом выступали звезды местной самодеятельности и этнические коллективы. Забраться на сцену мог любой, она никак не охранялась и не запиралась. Достаточно было подойти с тыльной стороны и подняться по ступенькам. Что вдова Геннадия Колесникова и сделала без особых усилий.
Галина Вадимовна с мэром Сорокиным готовились к этому выступлению давно. Правда, об участии градоначальника никто не знал – оба заговорщика скрывали факт участия мэра в операции по перекупке оставшихся акций у работяг как могли. Для всех Галина Вадимовна действовала самостоятельно. Нанятые ею на деньги Сорокина люди из местного рекламного агентства добросовестно заклеили город плакатами с призывом остановить рейдерский захват предприятия. В группах в соцсетях, посвященных жизни города, объяснялось, почему людям не выплачивается заработная плата и работников «Хангаза» призывали обращаться со своими заявлениями прямо в прокуратуру и трудовую инспекцию. На прошлой неделе Галина Вадимовна даже выступила в прямом эфире городского телеканала. Руководил каналом известный в городе оппозиционер, проигравший выборы Сорокину, а теперь вообще не имевший шансов стать мэром (*114*). Он очень обрадовался возможности отомстить градоначальнику. Он считал, что помогая Галине Вадимовне разжигать скандал вокруг «Хангаза» он, тем самым, расшатывает кресло и под главой городской администрации. Поэтому он не только дал возможность Колесниковой с обличительными речами выступить на телевидении, но и прислал сегодня на площадь съемочную группу.
Также с того момента, как Галина Вадимовна забралась на помост, на площади появились промоутеры. Юноши и девушки раздавали листовки горожанам, на которых вдова экс-руководителя «Хангаза» обличала нынешнего гендиректора Груздева, призывала рабочих отстаивать свои права и подавать на новое руководство в суд.
Начальнику городской полиции сообщили о безобразии на площади практически сразу – сигнал пришел от постового. Ввиду непростого статуса нарушительницы спокойствия просто так согнать с трибуны и кинуть в воронок Колесникову главный ноябрьский мент не решился. Чтобы избежать неприятных инцидентов он отправил на площадь дополнительный наряд.
Когда удалось, наконец, связаться с мэром, последний подтвердил несанкционированный характер выступления, но категорически запретил применять к Галине Вадимовне и ее людям какие-либо меры. Россия – демократическая страна, и лишать свободы слова кого бы то ни было – это неправильно. Полковник Реухов был государственником сталинской закваски и любого крикливого шпака автоматом записывал в хулиганы. Он еще помнил, как выписывал предупреждения о недопустимости несогласованных с властями публичных мероприятий нынешнему мэру, который в студенческие годы придерживался крайне реакционных либеральных взглядов и каждую неделю отмечался на площади с различными инициативами. Потом, правда, Дима Сорокин одумался, с той же энергией, с которой клеймил российскую власть, окунулся в бизнес, откуда его выбросило прямо в кресло городского головы. Вроде Дмитрий Сергеевич встал на путь исправления, но, похоже, бациллы демократии не до конца были побеждены деньгами-антибиотиками, раз он допускает подобное вопиющее нарушение общественного порядка прямо в центре города. Ну да хозяин – барин… Реухов не стал спорить с градоначальником, своим людям сделал внушение смотреть в оба и не допускать провокаций.
Постепенно вокруг сцены собиралась внушительная толпа – человек сто, не меньше. Для небольшого города как Ноябрьск – внушительная цифра. Галина Вадимовна вместе с горожанами вспоминала, каким хорошим человеком был Геннадий Платонович, как много он сделал для простых людей и для города. Люди соглашались. Почти у каждого, кто сейчас внимал вдове, были работающие на «Хангазе» родственники либо они сами там работали. Благоденствие для них было связано с вовремя выплачиваемой зарплатой. При Колесникове платили день в день. При Груздеве задержка пошла уже на четвертый месяц.
-- Вас обманывают! – надрывалась Галина Вадимовна. – Зарплату не платят специально, чтобы Вы за бесценок продавали свои акции. Идет рейдерский захват предприятия. «Хангаз» банкротят, чтобы забрать за бесценок. Не продавайте им акции!
-- А есть мы что будем? – толпа недовольно зашушукалась. – Нам четыре месяца не дают денег!
-- Пишите в прокуратуру! Пишите в трудовую инспекцию! – напутствовала вдова. – Не выплата заработной платы – уголовно наказуемое преступление. Мой муж, пусть земля будет ему прахом, руководил процветающим предприятием. А Груздев развалил его за полгода.
-- Но он говорит, что платит за долги Колесникова.
-- Не верьте! Геннадий Платонович не украл ни копейки.
-- А Вы сейчас за какие деньги акции скупаете? – прозвучал ехидный вопрос.
-- Скупаю, -- подтвердила Галина Вадимовна. – Я собрала людей, которые не готовы мириться с банкротством «Хангаза», чтобы он потом достался за копейки московским проходимцам. Они выделили деньги, на них мы и скупаем. И, заметьте: мы скупаем не по 15 рублей за штуку, а за ту цену, которую акции стоили в день смерти Геннадия Платоновича. 17 рублей! Более того, мы даем Вам право потом выкупить эти акции обратно, когда нам удастся вернуть контроль над «Хангазом» в свои руки. 17 рублей! Это больше, чем предлагают Вам москвичи. Люди уже делают выбор!
Чуть поотдаль от толпы стояла группа товарищей, про которых как раз и вела речь Галина Вадимовна. Но она не обращала на них никакого внимания, так как не была знакома ни с Калининым, ни с Лысым. Те угрюмо слушали выступление вдовы. Из-за ее появления поток желающих сдать акции практически иссяк. В офис на проспект Мира шли совсем уж дремучие акционеры, которые не смотрели телевизор и не читали расклеенных по всему городу плакатов.
-- Сука, -- процедил сквозь зубы Лысый. – Все карты спутала, старая падла.
-- Шаман обещал решить эту проблему, -- угрюмо произнес Калинин, глядя на конкурентку, обыгрывающую их по всем статьям.
У Лысого завибрировал телефон. Он снял трубку, молча выслушал и, настроение его улучшилось. Закончив односложным «хорошо», он поспешил порадовать приятным известием своего шефа:
-- Взяли писаку.
Калинин, казалось, воспринял эту новость равнодушно. Его больше занимало происходящее на сцене.
-- … А что делает ваш Козлов? – вопрошала вошедшая в раж вдова. – Вместо того, чтобы защищать ваши интересы он получил теплое местечко в составе контрольной комиссии, работающей на «Хангазе», и вот-вот получит место в Совете Директоров по квоте новых акционеров. Он председатель профсоюза или кто? Объясните мне, почему он ездит по вахтам и уговаривает рабочих продавать акции? И, главное, за что он ездит, если и ему, как и Вам, не выплачивают зарплату? Он воздухом машину заправляет? Люди, почему Вы молчите? Почему не видите очевидного? Вас обманывают, вас наглым образом используют! Если предприятие действительно в таком плачевном состоянии, как говорят Груздев и всякие там козловы, ответьте мне, глупой бабе, ЗАЧЕМ тогда скупать акции у работяг? Вы будете покупать валюту, чтобы сохранить сбережения, когда она будет обесцениваться?
-- Но ты то тоже покупаешь! – раздался упрек.
-- Я предлагаю справедливую цену! – парировала Галина Вадимовна. – Я предлагаю столько, сколько акции «Хангаза» стоили на своем пике. Более того, в договоре прописано, что через год вы сможете выкупить акции обратно по рыночной цене, которая будет на тот момент. Считайте, что я даю Вам в долг, чтобы у Вас были деньги, пока мы будем отвоевывать предприятие обратно. Разве друзья Козлова предлагают Вам что-нибудь подобное? Я верю в «Хангаз» и верю в Ваш разум. Я хочу, чтобы предприятие осталось в собственности коллектива, как того и хотел мой муж.
Но народ воспринимал все по-другому. «Хангаз» банкротят, чтобы по дешевке прибрать к рукам. Как минимум две группы проходимцев пытаются нажиться на беде буровиков. Вон, даже пожилая вдова прежнего босса и та включилась в борьбу за наследство мужа. Нужно было слышать о чем судачили расходившиеся горожане чтобы понять как они понимают ситуацию.
-- Ишь как толстосумы расщедрились. Пятнадцать рублей, семнадцать… То ли еще будет! Думал продать, а теперь не буду. Подожду, пока до пятидесяти догонят – тогда, может, и продам. Потом и квартиру продам и уеду отсюда к хренам на Большую Землю. Во где уже этот Север сидит с его длинным рублем.
-- А я продам. Завтра же пойду продавать. А то в понедельник москвичи с Колесниковой договорятся – потом вообще по пять рублей за акцию поставят. Не верю я в их грызню. Народ баламутят, чтобы в конец запутать и последнее отобрать. Твари!
-- Вообще продавать не буду! В одном Вадимовна права – у банкрота акции не скупают. Значит, нашли какое-то месторождение, и молчат. Хотят за бесценок предприятие скупить, чтобы потом в одно хлебало сожрать всю прибыль. Колесникова дает семнадцать рублей за акцию – значит, стоит эта акция как минимум сто. В нашей стране только так бизнес делается. Перекручусь как-нибудь, на зарплату жены пересидим. Зато потом, когда забьет золотой фонтан из-под земли, заживем…
-- А я уже все продал по пятнадцать рублей. И мне все по х…! Если продашь Вадимовне по семнадцать – приду к тебе в долг брать, Тимофеич. Уж не обессудь…
Галина Вадимовна не слышала этих пересудов. Она тоже возвращалась домой, сидя на заднем сиденье своей «Тойоты», за рулем которой находился верный водитель Андрей Никифорович, вот уже десять лет верой и правдой служивший их семье.
Колесникова вспомнила, что остался один акционер, который все еще не продал акции москвичам. Это Шульман. Валиев и Корнейчук, как оказалось, втихаря загнали свои пакеты. Как не пыталась Галина Вадимовна связаться с ними, ни один ни другой трубку не брали. А потом Сорокин показал ей свежую выписку из реестра акционеров, где фирмы «Вациус», которую контролировали два этих деятеля, уже не было. А доля некоего «Олимп Менеджмент» увеличилась на долю, которая была у Корнейчука и Валиева, и теперь, с учетом акций, которые они успели скупить у рабочих, составляла 20% против 12%, которыми совместно владели Колесникова и мэр Сорокин. Еще 15% было у фирмы «Тинко», за которой стоял Борис Исаакович Шульман, и половина всего «Хангаза» по-прежнему принадлежала государству.
Тайная продажа акций Валиевым и Корнейчуком вызвала бурю негодования у Галины Вадимовны. Она считала их предателями, не понимая, что в бизнесе не бывает ни чести ни совести. Есть только выгода. Как говорится в известной шутке про «новых русских», в бизнесе главное – порядочность и честность! Если у Вас НЕТ этих качеств – Вы всегда преуспеете в бизнесе!
Она набрала номер Шульмана. У нее был его личный мобильный телефон, как и номера этих двух предателей, но дозвониться до Бориса Исааковича не представлялось возможным. На его номере стояла переадресация входящих звонков, и после пятого гудка трубку неизменно снимала секретарь Бориса Исааковича. Колесникова боялась утечки информации, поэтому просила передать шефу, чтобы он срочно ей перезвонил по делу, не терпящему отлагательства. Секретарша каждый раз вежливо записывала номер Галины Вадимовны, обещала все передать шефу, и в ответ – тишина. Шульман не перезванивал. Колесникова злилась, материла про себя эту безмозглую сучку, которая, видно, считала, что звонит какая-нибудь воздыхательница ее руководителя и если он не снимает ее звонки, значит, не хочет с ней общаться. Другое объяснение, которым Галина Вадимовна объясняла игнор ее звонков со стороны Шульмана, было в том, что Борис Исаакович тоже сговорился с этим «Олимпом» и сейчас вот-вот скинет свой пятнадцатипроцентный пакет. И тогда москвичи, имея в привесок к своему пакету еще и своего генерального директора в кресле «Хангаза», смогут творить в компании что хотят. Впрочем, они и так особо не стесняются.
Ох, как она злилась! И когда в субботу Шульман не снял трубку, и даже после пятого звонка она не услышала этого до ненависти вежливого и приветливого голоса секретарши, Галина Вадимовна, наплевав на все нормы приличия, взяла и отправила Борису Исааковичу гневную смску, в которой высказала все, что о нем думает и прямо спросила – продал он свои акции или нет.
То, что была суббота и секретарша была в этот день выходной, разгоряченная своим выступлением на митинге Галина Вадимовна как-то забыла.
ПРИМЕЧАНИЯ к Главе 25
*114*. 2 апреля 2013 года по инициативе преемника Медведева - президента Владимира Путина, в закон были внесены поправки, дающие субъектам федерации право заменить всенародные выборы своих глав голосованием в парламенте по нескольким кандидатурам. При этом прямо говорилось, что принятие таких поправок – это решение Кремля не допустить прямых выборов на Северном Кавказе (Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Чечня). Дальше – больше. Для укрепления вертикали власти прямые выборы были отменены для глав администраций всех уровней. А должность мэра была разделена на две части – собственно мэра и сити-менеджера. При этом первый выполнял представительские функции, а второй управлял городским хозяйством, оставаясь (де-юре) вне политики. В сентябре 2014 года, к примеру, нового градоначальника Ноябрьска Владимира Андреева избирал уже не народ, а городская дума. Точно такой же порядок – и для выборов сити-менеджера.